О евангельском просвещении ума

Беседа седьмая

Ум есть око души. – Откуда в нас искаженное восприятие действительности. – Простота соединяет человека с Богом. – О евангельском просвещении ума. – Человеческие страсти влияют даже на науку. – О пристрастии к деньгам и вещам. – Нашей главной заботой должна быть молитва. – Внутренний свет делает и внешность человека прекрасной. – Как понимать заповедь Господа не заботиться о завтрашнем дне? – Если мы в первую очередь будем искать Царства Божия, то Бог позаботится и о наших земных нуждах.

Сегодня я хочу начать с небольшого предисловия, поскольку у некоторых слушателей возникло смущение по поводу того, что я говорю слишком пространно. Я не считаю это недостатком: мне хочется преподать вам исчерпывающее толкование Нагорной проповеди и поэтому я въедливо отношусь чуть ли не к каждой букве, стараюсь все тщательно, детально объяснить.

Слушателям святителя Григория Богослова тоже казалось, что он говорит медленно, и они, как замечает сам святитель, якобы хотели обратиться к нему так: «Гони коня дальше!». Но мой конь едет медленно по той причине, что мне хочется обозреть все: не только объяснить смысл слов Спасителя, но и задеть смежные темы, поскольку они, с моей точки зрения, имеют жизненное значение. На коне можно быстро мчаться к цели, а можно ехать не спеша, любуясь местностью. Я предпочитаю второе.

Бывает такое явление: читаешь книгу, в которой содержится информация тебе уже известная, и тебе несколько скучно. Но вдруг находишь свежую, новую для тебя мысль, которая производит сильнейшее впечатление, и понимаешь, что ради этой мысли стоило прочитать эту книгу. Так же и я надеюсь, что люди, уже знакомые с толкованиями на Евангелие, встретят в моем толковании для себя что-то интересное и получат пользу. А я со своей стороны буду вести беседу таким образом, чтобы изложить все, что содержится в моей памяти, – и значительное и мелкое – наиболее подробным образом. Конечно, я не претендую на то, что мое объяснение Нагорной проповеди совершенно безупречно. Здесь есть и мои собственные мысли, и мысли, заимствованные у святых отцов или у современных толкователей. Поскольку те или иные мысли кажутся мне правильными, соответствующими учению Церкви, то я не придаю особенного значения тому, что они оригинальны, как и, наоборот, не считаю недостатком то, что это всем давным-давно уже известно. Но перейдем собственно к толкованию Нагорной проповеди.

Светильник телу есть око. Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет97 (Мф.6:22). Употребление слова «око» в единственном числе предполагает, что речь идет не о глазах. Оком человека, через которое он в конечном счете все воспринимает, является ум, через него все проникает в душу и производит в ней то или иное действие. Спаситель, употребляя выражение: Светильник телу есть око, говорит как раз об уме, сравнивая это духовное свойство человека со зрением. Действительно, зрение среди всех чувств есть господствующее. Это подтверждает пословица: «Лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать». Человек тогда считает нечто достоверным, когда он увидит это собственными глазами. Если глаза помрачены болезнью или поражены слепотой, то человек пребывает во тьме: в его душу не проникают впечатления от предметного мира.

На все, что нас окружает, мы смотрим умом. А наши чувства: зрение, слух, обоняние, осязание, вкус – есть лишь источники, приносящие в ум то или иное впечатление. Другие источники – память и воображение. Существуют еще и чисто духовные переживания, непосредственный контакт с греховными помыслами. Полагать, подобно атеистам, что те или иные чувства вызываются некими физиологическими или химическими процессами в нашем мозгу, было бы слишком примитивно. Тогда самое необыкновенное проявление человеческого духа можно было бы объяснить, допустим, неправильным питанием. Такое объяснение, конечно, неприемлемо для всякого разумного человека, и он волей-неволей приходит к выводу: все наши внутренние ощущения имеют своим источником не только впечатления чувственные, но и впечатления, происходящие от общения человеческого духа с другими духовными сущностями. Более или менее внимательный к себе человек, когда в его уме внезапно возникает неожиданный, явно враждебный его строю мыслей помысел, угадывает в этом присутствие посторонних существ. Это прежде всего демоны, поскольку падшим существам проще общаться с другими падшими существами, как говорит об этом святитель Игнатий (Брянчанинов). Конечно, человек может входить в духовный контакт не только с демонами, но и с Богом, и с ангелами, и со святыми, даже друг с другом некоторые люди могут общаться непосредственно духом. Внутренняя жизнь человека не менее богата, чем жизнь чувственная, телесная, хотя для многих она бывает совершенно неизвестной и темной.

Рассматриваемое нами изречение Спасителя говорит о чрезвычайной важности внутреннего состояния человека, чистоты его ума для восприятия действительности. Люди с разным душевным настроением, подверженные разным страстям, воспринимают действительность до такой степени неодинаково, что видят в ней подчас даже противоположные вещи: скажем, внимание одного человека устремлено на то, что для другого просто не существует. Всевозможные научные, философские теории, разнообразные политические учения, бытовые или общечеловеческие идеалы – всё это различные умственные взгляды на действительность. Выдающийся мыслитель и ученый Блез Паскаль говорил, что наши мысли имеют основание в тех чувствах сердца, о которых мы не имеем никакого понятия. Таким образом, многие и многие политические, научные теории имеют своим основанием внутреннюю жизнь ученых, для них сам их совершенно неизведанную.

Светильник телу есть око, и этот светильник либо просвещает человека, если его око чисто, либо, если оно помрачено страстями, приводит его к ошибочным убеждениям – как бы этот человек ни был умен, как бы он ни был гениален. Истинность того или иного учения определяется тем, насколько оно соответствует евангельской нравственности. Не нужно смотреть на внешнюю сторону человеческих убеждений, мы поймем их истинное значение, только оценив их нравственную сторону. Христианство учит, что истина и добро неотделимы друг от друга. Если что-то истина, значит, это добро. Если это добро, значит, это истина. Когда наши прародители пали, соблазнившись предложением змея, добро и зло были уравнены, и отныне люди считают, что вещь может быть правильной, хотя и злой, или неправильной, хотя и доброй. Такое восприятие действительности есть искажение нашей умственной деятельности под влиянием греха. Именно поэтому в христианстве чистоте ума придается чрезвычайное значение.

Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет. Если ум наш не будет извращен посторонним действием, темной силой, то он будет прямо воспринимать Божественный свет. И только общаясь с Богом и просвещаясь Божественным светом, мы на все остальное сможем взглянуть ясным взором и увидеть всё как есть. Если мы, не имея усердия к молитве, к чтению Священного Писания, вообще к духовным занятиям, пытаемся разобраться в действительности сами, то мы обречены на неудачу, потому что око наше пребывает во тьме. В данном случае оно искажено грехом гордости, самонадеянности.

Аще убо будет око твое просто… Многосложности человеческого ума, которая стала уже природной для нас из-за грехопадения, противопоставляется простота. Святые отцы считают простоту одной из важнейших добродетелей. Как сказал Спаситель Понтию Пилату, когда предстоял перед ним, всякий, кто от истины, слушает гласа Моего98 (Ин.18:37). Простота ума – это причастность истине. Если человек ищет истину бескомпромиссно и не отклоняется от этого поиска, то приобретает простоту – особенное свойство ума, делающее его способным к соединению с Богом, и тогда ум человека просвещается.

Аще убо будет око твое просто, все тело твое светло будет. Под телом здесь нужно понимать либо духовную часть природы человека, душу, либо природу человека в целом. Бог есть свет, и нет в Нем никакой тьмы99 (1Ин.1:5). Конечно, это образное выражение, но люди, имеющие непосредственный духовный опыт, переживают это именно так, как сказано. И поэтому свет духовный, слава Божия, о которой подробно и мудро рассуждает святитель Григорий Палама и многие другие аскетические писатели, проникает в душу человека, просвещает его, так что он чувствует, что ум его, а иногда и все тело наполнены светом. Иногда он созерцает Божественный свет не только внутри себя, но и вне себя, а изредка бывает, что и другие люди видят на его лице отблеск Божественного света. Моисей, по словам Священного Писания, покрывал свое лицо, для того чтобы его блеск не ослеплял израильтян. Мы знаем, что некоторые подвижники благочестия также являли на себе такую славу. Арсений Великий во время молитвы был весь огненный, преподобный Серафим Саровский во время беседы с Мотовиловым просиял так, что тому было больно на него смотреть. Сам Господь Иисус Христос преобразился на Фаворе и явил Свою присносущную славу в Своем человеческом естестве.

Свет, о котором говорится в Евангелии, нужно понимать буквально. Поскольку мы развращены лжеименным знанием, как называет его апостол Павел, то нам хочется видеть в словах Спасителя некую аллегорию, мы хотим всё воспринимать как изысканную сложность, в интеллектуальном виде, так, чтобы приспособить это к своим извращенным современной цивилизацией взглядам. А на самом деле часто бывает, что слова Евангелия нужно понимать в прямом смысле. Например, Спаситель говорит: Те, кто будут веровать, именем Моим изгонят бесов, и если выпьют то, что отравлено, им не повредит100. Мы хотим видеть в этом притчу, а мотив такого желания очень прост: не являемся мы такими христианами, о которых говорит Спаситель, мы – маловеры. Мы должны, по крайней мере, смириться и покаяться в этом. Так и здесь: под светом нам хочется понимать просвещение разума в смысле правильности рассуждения. Но правильность рассуждения есть лишь следствие просвещения Божественным светом. Когда благодать Божия просвещает закоулки нашего сознания и мы видим ту тьму, которая в нем гнездится, стараемся изгнать ее, тогда мы и на окружающую нас действительность смотрим под правильным углом зрения. И когда подвижники благочестия говорили о том, что прежде нужно очистить свою душу, а потом богословствовать, то они как раз имели в виду именно просвещение Божественным светом. Истинные богословы – это не те, кто имеет богословское образование, кто прекрасно, даже, может быть, феноменально образован. Святители Кирилл Александрийский, Григорий Богослов, преподобный Симеон Новый Богослов – вот истинные богословы! Это подвижники, стяжавшие просвещение ума не в смысле совершенствования рассудочных способностей, а в смысле просвещения духа.

Аще ли око твое лукаво будет, все тело твое темно будет101 (Мф.6:23). Если человек не стяжал просвещения ума, то как бы он ни был мудр, будет ли он рассуждать о богословских вопросах или заниматься историей и физикой, он не может не ошибиться, потому что страстность не есть нечто постороннее уму. Думать, что если человек в науке оперирует числами, то он уже действует беспристрастно – это наивное неопифагорейство. Это только Пифагор считал, что при помощи вычислений дух человека может успокоиться. Страсти и вообще все чувства действуют в человеке всегда, он не может ум отделить от прочего своего естества. К такому выводу пришли и некоторые философы. Например, Фрейд считал, что в основе многих наших поступков лежит то, что христиане называют блудной страстью, а Юнг, его ближайший ученик, назвал еще один мотив наших поступков – страх. Итак, в человеке действуют либо чувства благодатные, христианские, либо те или иные страсти.

Мы видим, что бесстрастной деятельности быть не может, разве что человек сознательно будет очищать себя от действия страстей при помощи благодати Божией. Вся остальная умственная деятельность человека есть искажение действительности, извращение ее, с той только оговоркой, что одни делают это сознательно, пытаясь увлечь за собой людей, а другие сами искренне заблуждаются и обольщают других. Апостол Павел сказал об этом ясно: Вси же хотящии благочестно жити о Христе Иисусе, гоними будут. Лукавии же человецы и чародее преуспеют на горшее, прельщающе и прельщаеми102 (2Тим.3:12–13), то есть прельщая других и прельщаясь сами.

Аще убо свет, иже в тебе, тьма есть, то тьма кольми?103 (Мф.6:23). Человеку свойственно считать свой разум, способность рассуждать, неким светом. Действительно, лишившись этой способности, человек как бы погружается во мрак. Можно заметить, что люди интеллектуальные, образованные имеют на лице некий отпечаток этой образованности. Но если ум человека не соединяется с Богом через непосредственное общение в молитве, через чтение Священного Писания, являющееся истинным Откровением Божиим, то он лишается источника истинного света и становится тьмой.

Если мы будем доверять свету своего разума как чему-то самостоятельному, то в конечном счете погрузимся в глубокую тьму неведения. И многие люди, идя по пути самонадеянности, гордости, впали в страшные заблуждения. Так, в просвещенном XX веке возникло такое лжеучение, как сатанизм; получило распространение сначала в Америке, потом в Западной Европе, а затем и у нас в России учение кришнаитов, совершенно нелепое по своему содержанию. Мы видим, что идеологическая жизнь современного человечества зашла в тупик до такой степени, что возникает опасность самоуничтожения человечества. Люди запутались в вопросах: где предел свободы, какова цель человеческой жизни? В некоторых европейских государствах допускается эвтаназия – добровольная смерть тяжелобольного человека. В Голландии разрешены легкие наркотики, но где допустимы легкие, там есть и тяжелые. В некоторых странах разрешен брак между людьми одного пола, мало того, им еще разрешается брать детей на воспитание. И все это в обществе, которое считает себя просвещенным.

Возьмем даже науку, так называемое объективное знание. Существует современная научная гипотеза, согласно которой каждая частица имеет два или несколько вариантов движения, каждое из них реализуется, следовательно, существует множество параллельных миров. Никто этого проверить не может, но такая смелая гипотеза существует. А смелость, во-первых, города берет, а во-вторых, всегда подкупает: какая интересная гипотеза!

Никтоже может двема господинома работати: любо единаго возлюбит, а другаго возненавидит; или единаго держится, о друзем же нерадити начнет. Не можете Богу работати и мамоне104 (Мф.6:24). Спаситель говорит здесь о пристрастии к вещественному. Речь идет даже не о деньгах. Ведь это условность, в буквальном смысле никакой цены они не имеют. Но деньги или пластиковые карточки – это способ и возможность обмениваться ценностями, получать блага в любом другом виде. Совсем недавно мы жили в обществе, где деньги значили гораздо меньше, чем сейчас. Я имею в виду общество «развитого социализма». Имели значение должность, карьера, связи… Помню, у меня был друг, женатый на дочери работника облисполкома. У них была квартира в Одессе, в районе пляжа «Аркадия», площадью сто квадратных метров – огромная, правда очень неудобной планировки. В то время это поражало воображение. Тот, кто имел квартиру и машину, считался богатым, он этим гордился и был счастлив. Можно привести и другой пример. Представьте остров, на котором вместо денег в обращении ракушки или зубы каких-нибудь животных. И все этими зубами рассчитываются. Деньги для них ничего не значат, а вот зуб – это другое дело, это ценность! Нам это кажется ужасно смешным, но какая разница между ракушками и, например, золотом? Если среди дикарей окажется цивилизованный человек, он ведь вынужден будет расплачиваться ракушками: согласен он с этим или не согласен, но там в ходу только ракушки! Важно понять, что в основании пристрастия к деньгам лежит привязанность к земному.

Мы можем быть привязаны к каким-нибудь ничтожным вещам, но это нас не извиняет: это также страсть сребролюбия, служение мамоне. Страсти в нас действуют те же самые, что у туземцев на островах. И мы не имеем права оправдывать себя ничтожностью и сравнительной невинностью предмета, к которому имеем привязанность.

Сего ради глаголю вам: не пецытеся душею вашею, что ясте, или что пиете; ни телом вашим, во что облечетеся. Не душа ли больши есть пищи, и тело одежды?105 (Мф.6:25). Некоторые аскеты ходили нагими, например сирийские воски – подвижники, которые жили в пустыне без крова и питались одними кореньями, но это, во-первых, исключительное явление, а во-вторых, мы должны осознавать свою немощь. Известно такое повествование: преподобный Иоанн Колов в начале своей подвижнической жизни возгорелся ложной ревностью, сбросил с себя одежды и ушел в пустыню, чтобы жить, как ангел. Вечером стало холодно, Иоанн вернулся в келию и постучался. «Это я, твой брат Иоанн», – говорил он родному брату. «Нет, мой брат подвизается в пустыне с ангелами», – ответил тот изнутри и для вразумления продержал Иоанна всю ночь на улице. С одной стороны, мы не должны излишне заботиться о телесном, с другой – все-таки вынуждены об этом думать. Здесь нужно сохранять такой принцип: заботу о телесном свести к минимуму, а главные силы устремить на заботу о внутренней жизни.

Не душа ли больши есть пищи, и тело одежды? Душа человека пребывает в теле не потому, что мы вовремя едим, но это зависит от Бога. Человек может лишиться временной жизни в результате тяжелой, неисцелимой болезни или катастрофы. Мы должны осознавать, что наша телесная жизнь в большей степени зависит от Промысла Божия, чем от наших собственных забот.

Воззрите на птицы небесныя, яко не сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. Не вы ли паче лучши их есте?106 (Мф.6:26). Эти слова также нельзя утрировать. Если вы наблюдали за птицами, то могли видеть, что они целый день заботятся о том, чтобы найти себе пищу, и если назвать это работой, то работают они довольно-таки много. Да, Бог дает птицам пищу, но надо и им несколько потрудиться, чтобы ее найти. Впрочем, когда мы чрезмерно оправдываем себя необходимостью такого труда, то получается так, что ради заботы о своем теле мы вынуждены все свое время уделять земным занятиям. Мы оправдываемся тем, будто бы мы иначе и жить не можем, а это не так. Если мы будем молиться и уповать на Бога, то Господь подаст нам пищу. Молитва – это первостепенный труд, к которому должен прилежать каждый христианин.

У преподобного Исаака Сирина есть интересное рассуждение о том, что когда Господь наш Иисус Христос молился в Гефсиманском саду и проливал при этом кровавый пот, то тем самым Он трудовой пот заменил потом молитвенным. И если раньше мы должны были добывать хлеб в трудовом поте, как это заповедано было Адаму после грехопадения, то сейчас мы должны хлеб духовный добывать в поте молитвенном. Пропитание добывается прежде всего молитвой. Ведь даже возможность питаться от своих трудов – это уже есть дар Божий, как о том еще в древности сказал Екклесиаст. Действительно, в недавнее время, при советском режиме, человек трудился много, а получал от своего труда крохи. Я имею в виду и тех, которые управляли заводами, и тех, которые на заводах трудились. Я уже не говорю о том рабстве в сталинских лагерях, при котором люди изнурительным трудом и ужасными условиями жизни просто уничтожались. Человек не мог кормиться от своих трудов. Для того чтобы найти работу, иметь возможность что-то сделать своими руками или трудиться умственно и от этого труда питаться, опять же, нужно молиться. И когда мы трудимся, мы все равно должны уповать на Бога и молиться.

Кто же от вас пекийся может приложити возрасту своему лакоть един? И о одежди что печетеся? Смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут; глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих107 (Мф.6:27–29). «Возраст» значит «рост». Да, люди могут увеличить свой рост, в особенности женщины, нося обувь на высоких каблуках, но в сущности они остаются такими же. А если мы не можем изменить свою внешность, то почему же так сильно должны заботиться об удовлетворении телесных нужд?

Говоря о внешности, Спаситель приводит в пример полевые цветы. Люди стараются как-то изменить свою внешность, но таким образом только хулят создание Божие. Бог создал человека прекрасным существом, и человек даже с самой невзрачной наружностью все равно прекрасен. Красота человека тогда проявляется в полной мере, когда он имеет внутренний свет. Преподобный Силуан Афонский говорил, что у того, кто общается с врагом, то есть с диаволом, лицо помрачается, становится страшным. Он приводил в пример очень красивую девушку, которая от греховной жизни стала выглядеть страшно и уродливо.

Я уже говорил, что умственная деятельность облагораживает черты лица, – тем более облагораживает их жизнь духовная. Бывает, что у человека вполне заурядное лицо, а он кажется прекрасным, в особенности это видно на людях, известных нам по духовной жизни. Вполне заурядная внешность была у отца Николая Гурьянова, но его лицо светилось внутренним светом, даже казалось, что черты лица были не четкие, а как бы расплывчатые, лицо казалось очень нежным, как выразились бы художники, пастельным. У праведного Иоанна Кронштадтского также была заурядная наружность и даже заурядный голос. А надо иметь в виду то, что он служил возле Петербурга и общался в петербургских кругах, где, наверное, придавали большое значение благолепию богослужения. Однако посмотрите на фотографии отца Иоанна Кронштадтского, в особенности на его глаза – они излучают какой-то свет, даже невозможно это описать. В то время фотографии были черно-белые, и я думаю, что если бы мы увидели цветное изображение, то тем более удивились бы той внутренней красоте, которая сквозила в чертах его лица. То же самое можно сказать о портрете святителя Игнатия и о портретах и фотографиях оптинских старцев.

Человек – самое прекрасное из творений, наполняющих этот мир, и для того чтобы эта красота стала полной и явной, человек должен соответствовать своему предназначению. Если он живет в единении с Богом, тогда он действительно прекрасен, как полевая лилия. Не напрасно Спаситель сравнивает человека с птицами и лилиями, которые живут по своей природе, живут стихийно, – христианин должен быть чужд всего того, чем пытается соблазнить его и удержать при себе цивилизация, являющаяся порождением страстности человека. Конечно, необходимо сохранять благоразумие и не поступать так, как поступил однажды преподобный Иоанн Колов: взять только внешнюю сторону, а внутренним пренебречь. Наоборот! Нужно приобрести внутреннюю свободу, а внешнее, к сожалению, часто зависит не от нас. Многие есть тому причины, я думаю, что самая главная из них – это наша наклонность к гордости, ради которой Промысл Божий не дает нам поводов гордиться своими подвигами.

Смотрите крин сельных, како растут: не труждаются, ни прядут; глаголю же вам, яко ни Соломон во всей славе своей облечеся, яко един от сих. Соломон был самым славным из израильских царей, обладал огромным богатством, и никогда израильское царство не достигало такой славы, как при Соломоне. Но все те человеческие ухищрения, которые использовал Соломон, для того чтобы быть славным в глазах людей, ничтожны по сравнению с творением Божиим. Что бы ни сделал человек, это не может быть прекраснее того, что сотворил Бог.

Аще же сено сельное, днесь суще и утре в пещь вметаемо, Бог тако одевает, не много ли паче вас, маловери108 (Мф.6:30). Если Бог заботится о полевой траве и полевых цветах, украшая их таким необыкновенным, изысканным образом (наверное, любой нормальный человек никогда не перестанет восхищаться творениями Божиими), то тем более Он заботится о людях. Он все нам подаст, лишь бы мы были в единении с Ним. А неправильный образ мыслей, так сказать обратный изложенному, бывает от маловерия. Маловерие рождает многозаботливость, многопопечительность, которые отвлекают нас от служения Богу.

Не пецытеся убо глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех бо сих язы́цы ищут, весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех109 (Мф.6:31–32). Это не значит, что нам вообще не нужно заботиться о пище и одежде, просто мы не должны быть в этом слишком разборчивыми. Если мы будем менее требовательны, не будем желать излишнего, то во многом облегчим себе служение Богу. Иногда мы под разными предлогами чересчур рьяно бегаем по магазинам и выискиваем нужную вещь: и то не подходит, и это не подходит. Раньше такого не было: приходил в магазин, быстро покупал то, что предлагали, пока это не купил кто-нибудь другой, и довольный уходил домой. Советская власть, так сказать, заботилась о том, чтобы люди не имели пристрастия к одежде. Сейчас людям, конечно, труднее. А если говорить серьезно, относительно одежды уместно держаться совета святителя Игнатия, адресованного монашествующим, но этот совет можно считать универсальным, подходящим и для мирян. Монашествующие должны одеваться так, как принято в данной обители, не носить ни нищенскую одежду, ни пышную, чтобы не выделяться и не соблазнять этим прихожан. И миряне тоже должны одеваться так, как принято в их среде, при этом, конечно, соблюдая основополагающие христианские принципы, такие как скромность, целомудрие. Что касается макияжа, то думаю, что можно прекрасно обойтись и без него. Люди так к этому привыкли, что если женщина не наложит на свое лицо несколько граммов химических веществ разного цвета, то на работе ей все говорят: «Что это с тобой?!» Хотя дело не в ней, а в них самих, в их предрассудках.

Не пецытеся убо, глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? Всех бо сих язы́цы ищут. Спаситель и ранее предостерегал нас от того, чтобы мы не уподоблялись язычникам, когда говорил, что они любят только любящих их и что они многословны в молитве. И здесь также предупреждает нас: если мы чрезмерно заботимся об одежде и пропитании, то мы подобны язычникам. Действительно, чем мы в этом случае отличаемся от неверующих людей? Зашел человек в церковь, молится, крестится, вышел из церкви – он уже совсем другой: любит только тех, кто любит его, целью своей жизни и даже целью молитвы считает земные блага, среди которых, конечно, первое место занимают одежда и пища. И таким образом, этот верующий человек ничем не разнится от неверующего, кроме того краткого времени, которое он проводит в церкви. Поэтому Спаситель постоянно нас обличает: «Не уподобляйтесь язычникам. Вы должны от них отличаться». А одной из отличительных черт христианина является отсутствие излишней заботы обо всем материальном.

Весть бо Отец ваш Небесный, яко требуете сих всех. Как родители о нас заботятся, зная наши нужды, так и Бог о нас печется, во-первых, потому что Он наш Отец, а во-вторых, потому что Он всеведущий. Он все знает, и поэтому мы должны молиться Ему и беспокоиться лишь о том, чтобы Ему угождать, а Он позаботится о том, чтобы Его дети имели всё необходимое. А если Бог не дает нам просимого, значит, либо мы плохо просим, либо не нуждаемся в этом, может быть, есть духовная причина, нами не понимаемая, поэтому мы всё должны терпеть. Должны терпеть с совершенной преданностью, с любовью к Богу, утешаясь той мыслью, что Бог знает о всех наших нуждах и если мы испытываем какое-то лишение, значит, это спасительно для нас.

Кроме того, может быть, это лишение мнимое: нам кажется, что мы испытываем нужду, а на самом деле живем в избытке. Если мы сравним свои условия жизни с теми, в которых люди жили в недавние десятилетия, например в лагерях, то увидим разницу. Люди были довольны немногим, желая лишь не умереть от голода. В Одессе, в Успенском монастыре, был такой схиархимандрит Пимен. Он отсидел в лагере десять лет. Ему повезло: он работал в более или менее приемлемых условиях, имел возможность питаться овсянкой. И был счастлив тем, что мог досыта есть овес, более того, такой вынужденной диетой он вылечил сердце. Вот чем люди довольствовались. В жизнеописании преподобного Кукши Одесского рассказывается, как он, идя по лагерю, увидел, что из машины выгружают пирожки для охранников. Он помолился и сказал: «Господи, так есть ужасно хочется, помоги мне». Вдруг прилетел ворон, схватил пирожок и, когда пролетал мимо него, выронил. Преподобный Кукша поблагодарил Бога и съел этот пирожок. Он понял, что Бог печется о нем, что Бог его не забыл. Он испытывал лишения, но знал, что это Богу угодно, значит, нужно терпеть.

Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам110 (Мф.6:33). Мы должны искать Царствия Божия в том смысле, чтобы оно водворилось в нашей душе. Мы должны искать Царствия Божия как конечной цели нашей жизни – ради этого мы живем. Мы стремимся к блаженной вечной жизни и никогда не должны забывать об этой цели. Если мы будем думать о стяжании благодати в этой жизни, забывая о вечности, то мы можем прийти к состоянию духовного сладострастия, то есть искать только наслаждения духовными явлениями, утешениями, пренебрегая будущей вечной жизнью. В книге «Посмертные вещания Нила Мироточивого» описывается некий подвижник, впавший в прелесть, который молился о том, чтобы Господь дал ему дар чудотворения, и даже говорил: «Не надо мне спасения, только сделай меня чудотворцем». В конечном счете он погиб. И мы можем искать духовных утешений, совершенно забыв о спасении. Мы можем жить спокойно и думать, что если мы сейчас испытываем духовные переживания, то этого достаточно, и все, можно сказать, нами сделано, забывая о том, как умирали великие подвижники благочестия, как они плакали на смертном одре, как они говорили, что иное суд Божий, и иное суд человеческий. Мы должны искать Царствия Божия, так как это подлинная реальность, а не просто идея, облагораживающая человека и вдохновляющая его, как изображают его моралисты, пытающиеся толковать Священное Писание аллегорически.

Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, то есть правды не своей, не человеческой и не той, которая согласуется с современными убеждениями людей, а правды евангельской. Мы должны пренебрегать всеми земными авторитетами, всеми соблазнами, мнимой справедливостью, всевозможными человеческими оправданиями, а искать только правды Божией. Не я всегда прав, а Евангелие всегда право. Когда я думаю, что я прав, то мне разрешено гневаться, когда я думаю, что я прав, – мне разрешено унывать, когда я думаю, что я прав, – мне можно гордиться, а когда я ищу правды Божией, то мне никогда нельзя ни гордиться, ни унывать, ни раздражаться, ни поддаваться похоти или сребролюбию.

Если бы мы до конца бескомпромиссно искали Царствия Божия и правды его, тогда бы нам все приложилось. Во-первых, мы осознавали бы, в чем мы действительно нуждаемся, а что для нас излишне, что есть прихоть, действие страсти, а во-вторых, наша нужда была бы Богом удовлетворена. Часто мы стремимся к ценностям мнимым, скажем хотим приобрести вещи, которые человеку на самом деле не нужны, допустим хороший телевизор. И если мы не получаем какую-то вещь, то ропщем: вот, мы ищем Царствия Божия, а Бог о нас не печется. Но если бы мы искали Царствия Божия, то не хотели бы иметь такую ненужную и даже вредную вещь, как телевизор. Тот, кто ищет Царствия Божия, прежде всего избавляется от пристрастия к ненужным вещам, и тогда ему дается все необходимое для его спасения, в том числе и вещественные блага.

Не пецытеся убо на утрей, утрений бо собою печется: довлеет дневи злоба его111 (Мф.6:34). Не заботиться о завтрашнем дне не означает, что нам не нужно трудиться, думать о результате своего дела – это было бы неразумно: в таком случае мы не преуспели бы ни в служении Церкви, ни в заботе о своей душе. Суть в том, что мы во всем должны полагаться на Бога. Довлеет дневи злоба его, то есть достаточно с нас тех трудностей112, с которыми сталкивает нас сегодняшний день. Это опять же, как мне кажется, пояснение к словам молитвы «Отче наш»: Хлеб наш насущный даждь нам днесь. Если мы будем заботиться о том, что будет завтра, послезавтра, надеясь только на свои силы, то постоянно будем исполнены тревоги, никогда не сможем стяжать душевного мира, и Царство Божие, конечно же, будет удаляться от нас.

Источник: Размышления над Нагорной проповедью / схиархим. Авраам. - Москва: Паломник ; Екатеринбург: Ново-Тихвинский женский монастырь, 2012. - 383 с. ISBN 978-5-94512-106-5