V Вселенский собор

Пятый Вселенский собор

Торжество православия над монофизитскою ересью на IV Вселенском соборе не было окончательным: еретики-монофизиты продолжали существовать в Восточной Церкви. В некоторых местах вероопределения Собора были встречены беспорядками и открытыми выступлениями; главное ядро возмущавшихся составляли монахи-простецы, верившие искренне нелепым внушениям сторонников ереси, что Халкидонский собор изменил древней вере и ввел какую-то новую. Возмущения, поднятые подобными внушениями, доходили до низвержения и даже убийства еретиками православных епископов и священников, причем для подавления таких восстаний иногда требовалось вмешательство вооруженной силы. Такими местами была Палестина, Египет в особенности, Сирия во главе со столичным городом Антиохией и даже Константинополь. В целях умиротворения Церкви некоторые императоры, преемники Маркиана, издавали указы, которыми, однако, достигали обратных результатов, еще более разжигая недовольство. Император Василиск (476–477г.) издал окружную грамоту (энциклион), где анафематствовался IV Вселенский собор и его деяния. Император Зенон (477–491г.) издает грамоту единения (энотикон), где говорит двусмысленно о Халкидонском соборе; император Анастасий (491–518г.) хотел внести в Константинополь монофизитское добавление к трисвятому «распныйся за ны» [1]. Подобные указы императоров содействовали все большему распространению на Востоке монофизитства.

Эти монофизитские волнения, раздиравшие Церковь и после Халкидонского собора, осложняло и усиливало еще следующее обстоятельство. В истории появления и развития ереси Нестория значительное участие принадлежало трем лицам, скончавшимся в V веке Феодору, епископу Мопсуестскому, Феодориту, епископу Кирскому и Иве, епископу Едесскому. Феодор Мопсуестский был одним из учителей Нестория; Феодорит писал резкие анафематизмы против учения св. Кирилла Александрийского, под именем же Ивы ходило послание к некоему Марию Персу, в котором содержались непочтительные отзывы о III Вселенском соборе, будто бы несправедливо осудившем Нестория, и находились выражения оскорбительные для св. Кирилла. Несмотря на участие помянутых лиц в борьбе с православием, они не были осуждены ни на III Вселенском соборе, осудившем Нестория, ни на IV Вселенском, хотя последний Собор имел случай касаться деятельности Феодорита и Ивы, которым на этом Соборе возвращены были епископские кафедры, а о Феодоре Мопсуетском собор даже имел повод выразить до некоторой степени и свое суждение в связи с его сочинениями.

Такое отношение со стороны православных к Феодору Мопсуестскому, Феодориту Кирскому и Иве Едесскому открывало возможность монофизитам укорять Церковь в скрытой приверженности к несторианству. По свидетельству одного современника, «еретики (монофизиты) поносили священников Церкви как последователей Нестория». С другой стороны, и несториане, которых все еще было немало на Востоке, извлекали выгоды из того обстоятельства, что помянутые сторонники несторианства не были осуждены Православною Церковью. Дело в том, что сочинения Нестория были изъяты из публичного обращения императорскими указами, и для распространения своей ереси несториане прибегли к распространению тех сочинений Феодора, Феодорита и Ивы, в которых развивались несторианские воззрения. На восьмом заседании V Вселенского собора прямо засвидетельствовано: «Последователи Нестория старались навязать Церкви Божией свое нечестие через нечестивого Феодора, который был епископом Мопсуеста, через его нечестивые сочинения, и посредством того, что написал нечестиво Феодорит и посредством злостного послания, которое, говорят, написал Ива Марию Персу».

Церкви, таким образом, было необходимо высказать осуждение Феодора, Феодорита и Ивы, поскольку они являлись писателями и деятелями, враждебными православию и дружественными Несторию. Так у монофизитов отнимался повод для нападок на Православную Церковь, а у несториан – возможность к распространению еретических (несторианских) воззрений. Император Юстиниан, принимавший самое близкое участие в делах Церкви и горевший желанием примирить многочисленных монофизитов империи с православными и тем достигнуть на единении религиозном единения государственного, принял на себя заботу устранить церковное разделение. По совету имевшего на него влияние Феодора Аскиды, архиепископа Кесарии Каппадокийской, император около 544 года издал указ, в котором подвергались анафеме: Феодор Мопсуестский со всеми его сочинениями и учением, Феодорит Кирский за сочинения, направленные против св. Кирилла Александрийского и III Вселенского собора, и Ива Едесский за послание к Марию Персу, в котором усматривалось тяготение к несторианству. Указ императора не дошел до нас; сохранились только фрагменты из него у писателей современных его изданию.

Император надеялся, что указ будет принят всеми представителями церковной власти и, таким образом, получит общецерковное значение. Но случилось обратное. Указ вызвал новые великие смятения в Церкви, известные как «спор о трех главах» [2]. Спорящие стороны, та и другая, имели под собою почву, так как в жизни и деятельности Феодора, Феодорита и Ивы в отношении к Церкви находились основания и для их защиты, и для их осуждения. Естественно, что с первым требованием о подписании указа император обратился к Мине, патриарху Константинопольскому. Мина пришел в раздумье, как бы своею подписью указа, призывающего к осуждению того, чего не осуждал IV Вселенский собор, не нанести укоризну последнему. Впрочем, после некоторого колебания патриах Константинопольский подписал указ, но с оговоркой, что если папа Римский откажется это сделать, то и его подпись должна считаться недействительной. Остальные восточные патриархи – Зоил Александрийский, Ефрем Антиохийский и Петр Иерусалимский – тоже не без колебаний подписали указ, отчасти из приличия, отчасти из страха. За патриархами подписали и прочие восточные епископы.

Совершенно иное отношение указ встретил на Западе, епископы которого менее боялись императора и потому в своих суждениях и действиях были более независимы. Западные епископы поднялись на открытую борьбу с указом императора. Прежде всего императору пришлось натолкнуться на это сопротивление Западной церкви в самом Константинополе. Поверенный (апокрисиарий) папы в Константинополе Стефан, узнав о подписи указа патриархом Миною, прервал с ним общение и других призывал к тому же. Декий, епископ Медиоланский, находившийся в Константинополе при обнародовании указа, тоже заявил открытый протест.

С особенною решительностью и как один человек восстали епископы африканские, выразившие свое неодобрение указу даже особым посланием к императору, составленным от лица их епископом Понтианом. «Все те сочинения, о которых началась речь, – писали Юстиниану африканские епископы, – нам мало известны. Когда они дойдут до нас и когда, прочтя их, мы усмотрим, что они противны правой вере, то мы осудим их, но не самих авторов, уже умерших. Ежели бы они живы были доселе и не захотели осудить своих погрешностей, то только в таком случае они сами могли бы подлежать справедливому осуждению. К чему послужит осуждение наше, ежели они не могут исправиться в своих заблуждениях? Мы боимся, чтобы осуждение их не послужило в пользу монофизитов. Зачем нам беспокоить умерших? Они теперь пред лицом Судии истинного, выше Которого нет другого судии».

Когда указ дошел до Рима, то папа Вигилий через двух своих диаконов Пелагия и Анатолия пожелал прежде всего навести справку, как судят об указе африканские епископы. На запрос Римской церкви ответил ученый карфагенский диакон Фульгенций Ферранд особым посланием, которое послужило для Рима руководством в его отношении к указу Юстиниана. В своем послании Фульгенций Ферранд развивает следующие основные положения: 1) согласие с указом Юстиниана равносильно с пренебрежением к значению IV Вселенского собора[3]; 2) умерших осуждать не следует[4]; 3) своим указом император насилует совесть членов Церкви[5]. Папа отклонил от себя подписание указа. Враждебно встречен был указ и в других местах Запада, и в Элладе, и Иллирике.

Видя противодействие Запада, император решил склонить на свою сторону папу Римского, как патриарха Запада. В целях более успешного воздействия на тогдашнего папу Вигилия император вызвал его в 547 г. в Константинополь; Вигилию был повод отправиться в Византию и по делам политическим, и по причине нашествия на Рим готов. Но прибыв в Константинополь, папа вначале не изменял своего отношения к указу; он даже отлучил патриарха Мину от церковного общения на четыре месяца за его осуждение «трех глав». Мина ответил Вигилию тем же. Однако затем, частью вследствие твердого отпора со стороны Константинопольского патриарха, частью ввиду лучшего ознакомления с делом на месте его возникновения, частью по слабохарактерности, уступая влиянию двора и надеясь встретить согласие всех восточных епископов на осуждение «трех глав», папа Вигилий изменил свое решение. Он пошел вроде на осуждение «трех глав» и обнародовал в этом смысле особый документ, известный под названием Iudicatum, где выражал свое согласиe с решением императора и Церкви Восточной, осуждая Феодора за его учение и сочинения, Феодорита за некоторые сочинения, написанные против православия, и Иву за послание к Марию Персу.

Но согласие папы Вигилия, как выяснилось в дальнейшем, вовсе не означало согласия на осуждение «трех глав» Западного духовенства, которое вступило в борьбу со своим патриархом, как отступником от веры. Эту борьбу с папою начали два диакона из его же свиты в Константинополе: родной племянник папы Рустик и Севастиан. Осуждая св. Кирилла Александрийского, вероятно, за его стремление подвергнуть анафеме сочинения Феодора Мопсуестского, Рустик и Севастиан, напротив, горячо защищали последних, объявляя при этом что папа сделался противником Халкидонского собора. Они рассылали письма, в которых доказывалась неправильность осуждения «трех глав»; эти письма в иных местах вызывали столь сильные разногласия, что доходило до кровопролития. Рустик и Севастиан обратились с прошением даже к самому императору, где доказывали, что папа Лев, современник Халкидонского собора, был защитником сочинений Феодора Мопсуестского. За свою деятельность Рустик и Севастиан вместе с другими участниками их «заговора и скопа» лишены были принадлежащего им церковного достоинства.

Но это не остановило сопротивление папе. Вместе с распространением на Западе слухов о поведении Вигилия все более возрастала церковная смута. Иллирийские епископы собрали в 549 году Собор, который обратился с посланием к Юстиниану, доказывая несправедливость осуждения «трех глав»; этот же Собор осудил епископа Бенената, который порицал «три главы». Африканские епископы на Соборе 550 года отлучили папу Вигилия от церковного общения, пока он не принесет покаяния; Собор обращался к императору с посланием, защищавшим последних. Даже в отдаленной Галлии началось возмущение против Вигилия.

Среди многочисленных борцов с указом императора бесспорно выдающееся место принадлежит епископу Гермианскому (Африка) Факунду. Он издал обширное сочинение «В защиту трех глав», где на основании исторических данных из сочинений осуждаемых мест, подтверждающих православие их, на основании установления понятия еретик и доказательств невозможности применять суд к умершим строит свою апологию.

В защиту Феодора Мопсуестского Факунд писал: «Феодор умер в мире с Церковию; он был хвалим мужами достоуважаемыми; целый Собор епископов антиохийских писал в его защиту. О нем не произнес осуждения собор Халкидонский, когда читалось на том Соборе послание Ивы, где Феодор украшается похвалами. Изыскивая основания к порицанию Феодора, ссылаются на Кирилла, который порицал Феодора; но ежели руководиться такими образцами, то мы встретимся со многими примерами, где одни из отцов неуважительно отзываются о других; но главное – как мы будем следовать Кириллу в осуждении Феодора, когда это будет нападением на собор Халкидонский, на котором не осужден Феодор? Напрасно хотят осудить Феодора как еретика, принимая во внимание его заблуждения; еретик не тот, кто заблуждается, а тот, кто, будучи уличен в неправославии, остается упорным; как осуждать Феодора как еретика, когда он умер! Кто явится обвинителем против Феодора? Может ли обвинитель доказать, что все, приписываемое Феодору, действительно принадлежит ему? На суде людском каждый может отрекаться, что он не делал того, в чем его обвиняют, или как-нибудь объяснить дело к своей выгоде, или, наконец, отказаться от заблуждений, в каких обвиняется; но Феодор не может воспользоваться всеми этими выгодами для подсудимого, находившегося в живых... наконец, у Феодора есть в сочинениях много мыслей правильных, общих с знаменитыми отцами Церкви, поэтому осуждать Феодора – значит осуждать и святых отцов, писавших в том же духе, как Феодор».

В защиту Ивы Факунд писал: «Осуждать письмо Ивы – значит нападать на Халкидонский собор; авторитет сего Собора защищает сам император Юстиниан; но каким образом письмо Ивы может быть осуждено, как нечестивое и несторианское, когда сего не сделал этот Собор? Письмо Ивы не все нечестиво и безбожно; в нем содержится исповедание двух естеств в Иисусе Христе, а сего нельзя назвать ни нечестием, ни безбожием. Ива худо отзывается о св. Кирилле, писал против Кирилловых анафематизмов? Но ежели мы станем обращать внимание на подобные стороны дела, то придем к необходимости осудить и некоторых других досточтимых мужей, кои также неодобрительно отзывались о св. Кирилле».

В защиту Феодорита Факунд говорит очень немного: оправдание его он основывает на деяниях Халкидонского собора и на отношении отцов этого Собора к Феодориту.

В противовес стремлениям Западной Церкви, находившей все новые и новые основания к оправданию «трех глав», император Юстиниан отыскивает факты в доказательство совершенной законности осуждения «трех глав». В Мопсуесте, где находилась кафедра Феодора, в мае 550 года император созывает поместный Собор для исследования и решения вопроса: было ли имя Феодора здесь занесено в церковные диптихи?[6] Собор под председательством Иоанна, митрополита из города Аназарва, состоял из 8 епископов с участием пресвитеров, диаконов, иподиаконов, чтецов Мопсуестской церкви и представителей светской власти. Множество свидетелей, из пожилых светских и духовных людей, призвано было для ответа на вопрос, помнят ли они, чтобы имя Феодора читалось в церковных диптихах, и не известно ли им, когда оно исключено оттуда? Показания свидетелей, из которых некоторым было 70–80 лет, сводились к следующему: «Не знаем и не слыхали, чтобы Феодор, бывший некогда епископом этого города, был провозглашен в церковных диптихах. Но слышали, что св. Кирилл, бывший епископ великого города Александрии, помещен вместо Феодора в диптихах и даже доселе он провозглашается с другими епископами. Не знаем и не слыхали, чтобы в нашем городе был епископ, по имени Кирилл; а тот епископ Феодор, который читался в диптихах, умер три года тому назад».

Принесены были на Собор древнейшие диптихи, писанные на пергаменте и уже не употреблявшиеся за богослужением; оказалось, что в них на том месте, где по порядку следования во времени должно быть имя Феодора, помещено имя Кирилла. Результат изысканий Собора был изложен председателем его в следующих словах «Ясно показано, что прежний Феодор, который был епископом в сем городе, в древние времена не был провозглашаем при Божественном таинстве и исключен был из священных диптихов, и вместо ею имени вписан был святой памяти Кирилл», – о чем и сообщено было императору и папе.

С тою же целью обнаружить неосновательность защиты «трех глав» император, вероятно, в 551 году издал указ, где с большою тщательностью опровергаются возражения, какие делались против осуждения «трех глав». Этот указ разделяется на три части.

Первая содержит богословствование о Святой Троице и соединении во Христе Иисусе двух естеств с опровержением тех доказательств, какие приводили в защиту монофизитства сами еретики.

Вторая часть содержит анафематства на различные заблуждения и еретиков Церкви древней, и современной произносит анафему на Феодора Мопсуестского, на некоторые сочинения Феодорита и на письмо Ивы к Марию Персу.

Третья часть опровергает возражения, приводимые защитниками «трех глав» против их осуждения указом императора.

Так, в защиту Феодора Мопсуестского противники указа говорили: а) если в сочинении Феодора и замечаются заблуждения, то отсюда только тот правильный вывод, что их и нужно анафематствовать, а никак не лицо сочинителя. Юстиниан в ответ на это возражение приводит текст Священного Писания, что «в равне ненавидима суть Богу и нечествуяй, и нечестие его» (Прем.14:9). б) В устранение возражения, что нельзя анафематствовать Феодора, как уже умершего, Юстиниан указывает, что подобное анафематствование совершалось в Церкви как в древности, так и в более близкое время. Это видно из деяний святых Соборов, например, Никейского, безымянно анафематствовавшего всех последователей Ария; видно из слов блаженного Августина, который говорит о себе, что он, в случае нужды, «подверг бы» одного епископа (Цецилиана), если бы было доказано его еретичество, «анафеме и после его смерти». Затем, если нельзя осуждать еретиков по смерти, то, с другой стороны, нельзя и оправдывать после смерти невинно осужденных, тогда как Церковь после смерти именно оправдала Иоанна Златоуста и Флавиана, архиепископов Константинопольских, в) Что же касается указания, что не следует анафематствовать Феодора как умершего в общении с Церковью, то, в согласии с указом, в общении с Церковью находятся лишь лица, до конца своей жизни соблюдающие содержимое ею учение благочестия; Феодор же постоянно пребывал в нечестии, поэтому и умер вне общения с Церковью. При этом приводится как доказательство уже известное решение поместного Собора в Мопсуестсе. г) Указание защитников Феодора на добрые отзывы о нем чтимых Церковью лиц, например, св. Кирилла Александрийского, Иоанна Антиохийского с Собором, в доказательство невозможности осуждения Мопсуестского епископа не оставлено Юстинианом тоже без рассмотрения. Соглашаясь, что св. Кирилл говорил нечто за Феодора, Юстиниан замечает, что гораздо более св. отцом сказано против Феодора. Похвала же Иоанна Антиохийского и Собора антиохийских епископов произнесена ими во дни вражды с Кириллом, когда они были сторонниками Нестория. Притом Церковь знает примеры, что похвала даже св. отцов некоторым еретикам не освободила последних от осуждения и анафемы после того, как обнаружено было их нечестие.

Обращаясь к рассмотрению доказательств незаконности осуждения послания Ивы, император останавливается прежде всего на указании – 1) Послание Ивы принято святым Халкидонским собором. Но это указание отвергается на следующем основании: по прочтении послания Собор прямо и решительно потребовал от Ивы анафематствования Нестория и его учения, на защиту которых и направлено было послание, т. е. принятие Собором послания и осуждение Нестория – две вещи взаимно исключающие друг друга. 2) Не избавляет послание от осуждения и нахождение в нем православных выражений: в Христе два естества, одна сила (власть), одно лицо. Но ведь, указывает император, и Несторий учил о двух естествах и при этом осужден: нужно не только исповедывать во Христе два естества, но и признавать их ипостасное соединение, чего и не делает Ива в своем послании, полном несторианских мыслей. Наконец защитники «трех глав» говорили, что порицать послания Ивы нельзя и потому еще, что оно внесено в соборные записи. Но, замечает император, из сочинений Нестория и Евтихия многое приведено в соборных деяниях; а значит, и их нужно оправдать. Кто же не знает, что многое из еретического лжеучения приводится в соборных записях, но, конечно, не для того, чтобы показать правильность учения еретиков, а как раз для обратной цели – обличить их мудрствования, противные православию.

Однако, несмотря на все усилия императора, Западная Церковь не переставала противиться осуждению «трех глав». Эта стойкость отразилась и на папе Вигилии, который начал колебаться в своем решении анафематствовать «три главы». Видя такое положение вещей, император для окончательного решения вопроса созывает V Вселенский собор.

V Вселенский собор открылся в Константинополе и имел восемь заседаний. Он начался 5 мая 553 года. На первых заседаниях Собора было 150 епископов, а при закрытии его число их доходило до 164. На Соборе председательствовал Евтихий, патриарх Константинопольский. Среди членов Собора более выдающимися были: Аполлинарий, патриарх Александрийский, Домн, патриарх Антиохийский; за патриарха Иерусалимского представительствовали три палестинских епископа. Западных епископов было очень немного (от 6 до 8), и все они были из Африки.

Папа Вигилий все еще жил в Константинополе, и император желал видеть его на Соборе. Собор отправил к папе посольство с предложением явиться на Собор. Приглашать папу отправились три патриарха (Константинопольский, Александрийский, Антиохийский) и 17 епископов. Он отказался прибыть, объяснив, что по слабости телесной не может выполнить этого требования, однако же обещал на следующий день объявить, какого он мнения о таком Соборе. Собрание епископов разошлось по домам. Вторичное посольство к папе из нескольких епископов и светских чиновников как депутатов от лица императора, тоже получило отказ, но на этот раз свое нежелание идти на Собор папа не оправдывал болезнью, а прямо заявил, что на Соборе очень мало западных епископов по сравнению с числом восточных. Папа обещал, впрочем, письменно высказаться по вопросу об осуждении «трех глав». Третье посольство, по обычаю отправленное к папе, тоже ничего не достигло: папа отказался присутствовать на Соборе, и посланные объявили ему, что Собор вынужден будет открыться без него. Некоторые из западных епископов, бывших в Константинополе, ссылаясь на отказ папы, тоже отказывались идти на Собор. Истинная же причина подобных отказов заключалась в том, что папа опять возвратился к мысли, что не следует производить осуждения «трех глав» [7]; зная же, что восточные епископы держатся противоположного взгляда, папа счел за лучшее вовсе не являться на Собор.

Император обратился к отцам Собора с указом, прочитанным при открытии соборных заседаний. В нем намечался порядок рассмотрения спорного вопроса о «трех главах»: «Просим вас рассмотреть то, что написано как в других сочинениях (Феодора Мопсуестского), так и в его символе; просим также рассмотреть и то, что о нем и его хулениях написали святые отцы и обнародовали наши предшественники, равно и то, что написали о нем писатели церковной истории... Просим вас порассудить и о мнении тех, которые утверждают, будто не следует анафематствовать еретиков по смерти, и просим держаться в этом случае учения святых отцов, которые и по смерти анафематствовали умерших в своем нечестии. Просим вас обратить внимание на то, что нечестиво написано Феодоритом против правой веры и против Ефесского собора, против памяти Кирилла и против его 12 глав и что тот же Феодорит написал в защиту Феодора и Нестория и их хулений против памяти Кирилла. Просим также сделать исследование и о нечестивом послании, которое написал Ива к Марию Персу. И так как некоторые дерзают утверждать, что послание это, содержащее нечестие, принято и святым Халкидонским собором, то просим вас сличить то, что сказано этим святым Собором в определениях его, изложенных в защиту веры, и то, что содержится в нечестивом послании, чтобы всесторонне доказать справедливое, а нечестивое осудить».

Взяв в руководство распорядка своей деятельности указ императора, отцы Собора прежде всего занялись вопросом о Феодоре Мопсуестском. Из сочинений последнего на Соборе извлечено и прочитано было очень много мест, причем обнаружилось, что Феодор, в сущности, повторял учение Нестория, осужденное III Вселенским собором. Неправославные мнения Феодора, открытые и изобличенные Собором и названные им «сокровищами нечестия», сосредоточивались, главным образом, на учении о двух естествах во Христе и образе их соединения и заключались в следующем:

1) От Пресвятой Девы Марии родился не Бог, а человек[8];

2) Бог Слово не рождался от Девы Марии, а лишь присутствовал в человеке Иисусе при Его рождении и во время остальной Его жизни[9];

3) С таким воззрением Феодор, естественно, приходил к составлявшему сущность несторианства учению о разделении естеств в Богочеловеке: по его утверждению, во Христе Иисусе существовали как бы два лица, Божеское и человеческое, не соединяясь одно с другим[10];

4) При этом Феодор, вопреки учению православной Церкви, не полагал никакого различия между человеком-Христом и всяким другим человеком; он считал свойственной человеку-Иисусу борьбу со страстями и похотями, так что, по мысли Феодора, «только чрез свое воскресение Христос, как человек, сделался неизменяемым, т. е. неудобопреклонным ко злу. Почему до воскресения из мертвых Он укорял Петра за то, что тот соблазняет Его своими словами (Мф.16:23). Через воскресение же Христос сделался совершенно непорочным».

5) Если же Христос как человек не обладал нравственным совершенством, то, – учил Феодор, – Он нуждался в руководстве Духа Святого и в содействии Бога Слова в достижении непорочности».

6) Признавая, что от Пресвятой Девы Марии родился не Богочеловек, а человек-Христос, Феодор почитал возможным только в относительном, а не буквальном смысле именовать Деву Марию Богородицею. «Когда спросят, – рассуждал Феодор, – мать человека или Матерь Бога – Мария? – мы должны отвечать: «И то и другое, первое по естеству, второе относительно. Она матерь человека, потому что человек был во чреве Ее; но Она Матерь Бога, потому что Бог был в рожденном человеке, но Он был в нем по благоизволению».

Кроме того, Собором в сочинениях Феодора Мопсуестского были открыты хотя и не столь важные, но все же значительные заблуждения, из коих некоторые граничили с ересью, а именно: его хульные отзывы о включенных в священный канон Книги Иова, и Книги «Песнь песней», его отрицание за многими ветхозаветными пророчествами, относящимися к Мессии, мессианского значения и наконец его мнение, что наименование христиане однородно с наименованием других людей, «следующих, по его выражению, какой-либо секте».

Затем на Соборе были читаны, с тою же целью доказательства виновности Феодора в еретических заблуждениях, послания и сочинения св. Кирилла Александрийского против Феодора, сочинения Прокла Константинопольского, Равулы Едесского и другие, выражавшие голос Церкви о Феодоре. Когда на основании этих документальных данных выяснился еретический образ мыслей Феодора, Coбop все еще не спешил с его осуждением: отцы Собора прежде чем вынести свой окончательный приговор, считают себя обязанными разобрать те возражения, какие делались в защиту Феодора противниками осуждения «трех глав».

Так, защитники Феодора отрицали возможность его осуждения на том основании, что в одном из посланий св. Кирилл Александрийский называет Феодора «добрым Феодором». Но чтение послания показало отцам Собора, что св. Кирилл, называя Феодора «добрым» за его борьбу с арианством и труды по истолкованию Священного Писания, в том же послании порицает того же Феодора за неправильные мысли о соединении двух естеств во Христе. Притом отцы Собора пояснили, что хороший отзыв уважаемого Церковью лица о другом, оказавшемся еретиком, не избавляет последнего от осуждения: одобрительный отзыв св. Василия Великого об Аполлинарии не избавил Аполлинария от осуждения за еретичество; папа Лев, одобрявший в своем послании Евтихия, впоследствии анафематствовал его как еретика. Кроме того, снисходительный отзыв о заблуждающемся лице делается иногда в целях достижения церковного мира. Св. Кирилл отзывается кротко о Феодоре единственно в тех видах, чтобы не усилить вражду несториан к Церкви.

Далее защитники Феодора говорили, что его нельзя осуждать, так как он уже умер. Собор доказывает неосновательность подобного суждения, ссылаясь на примеры, показывавшие, что не безвременно осуждение еретика и после его смерти. Здесь Собор останавливается главным образом на свидетельствах св. Кирилла Александрийского и блаженного Августина. Св. Кирилл писал: «...и так должно осуждать тех, которые повинны в дурных поступках, в живых ли они находятся, или нет». «Если когда-либо это было доказано нам, говорит блаж. Августин об епископе Цецилиане Карфагенском, которого выставляли перед ним как нарушителя церковного мира, мы сами анафематствовали бы его после смерти». Третье возражение защитников Феодора, указывавших на то, что последний умер в мире с Церковью и потому не может быть осужден, отцы Собора устранили, считая умершим в мире с Церковью лишь христиан, соблюдших догматы веры до конца жизни.

При этом перечитаны были на Соборе деяния Мопсуестского поместного собора, обнаружившего, что имя Феодора с давних лет было вычеркнуто из церковных диптихов.

Окончив суждение о Феодоре Мопсуестском и отложив осуждение его до времени рассмотрения дела всех «трех глав», Собор, согласно пожеланию императорского указа, приступил к рассмотрению сочинений Феодорита Кирского, написанных для содействия несторианству в борьбе с православием Собор признал заслуживающими особого порицания следующие сочинения Феодорита:

1) Разбор двенадцати анафематизмов Кирилла, где несторианские воззрения Феодорита нашли открытое выражение, как видно, например, из следующего места: «Бог Слово не родился от Девы естеством, зачавшись и образовавшись, и с того времени получив начало существования, но образовавший Себе храм в девической утробе был вместе с образованным и рожденным. Поэтому и Святую Деву называем Богородицей не потому, что Она родила Бога по естеству, но потому, что Она родила человека, соединенного с Богом, Который образовал его».

2) Некоторые послания, где Феодорит поносил незаслуженными укоризнами защитника правой веры св. Кирилла Александрийского. В числе их прочитано было на Соборе и то послание Феодорита, которое им написано было вслед за смертью св. Кирилла. Послание это полно насмешек и издевательств над почившим великим святителем[12].

3) Послание Феодорита к Андрею, епископу Самосатскому, полное ужасных хулений на III Вселенский собор, православные епископы которого представляются в нем злодеями, приверженцы несторианской ереси – как страдальцы за невинную веру[13].

4) Послание Феодорита к Несторию после III Вселенского собора, из которого видно, что Феодорит оставался другом и преданным учеником Нестория и после анафематствования его Вселенскою Церковью, как обнаруживается это из самого заглавия послания – «Господину моему, достопочтеннейшему и благочестивейшему и святейшему отцу, епископу Несторию». Выслушаны были Собором и писания Феодорита в защиту Феодора Мопсуестского.

Свое суждение о Феодорите как авторе неправославных сочинений и об отношении к нему IV Вселенского собора в Халкидоне отцы V Вселенского собора кратко выразили так: «Имея в виду то, что нечестиво написал Феодорит, должно удивляться проницательности святого Халкидонского собора, ибо, зная его богохульства, он прежде довольно часто употреблял против него многие воззвания, а после иначе не принял бы его, ежели бы он наперед не анафематствовал Нестория и его богохульства, в защиту которых прежде писал».

По рассмотрении сочинений Феодорита, несогласных с учением правой веры, Собор начал рассмотрение дела «третьей главы» – Ивы Едесского с его посланием к Марию Персу. Предстояло решить вoпpoc, можно ли признавать справедливым утверждение некоторых, что послание Ивы принято IV Вселенским собором в Халкидоне? Чтобы ответить на этот вопрос, отцы прежде всего выясняют, как поступили на Халкидонском соборе с самим Ивою? При этом некоторые епископы развивали ту мысль, что оправдание Ивы не простиралось на его послание: на Соборе Ива заявлял, что он неповинен в том, в чем его обвиняют, и этим самым отказывался от своего послания, не признавал его мыслей истиною. Правда, некоторые отцы Халкидонского собора, – как ставили это на вид противники осуждения «трех глав», – говорили, что Ива невиновен и послание его православно. На это отцы V Вселенского собора возражали в том смысле, что так смотрело меньшинство из отцов IV Вселенского собора, большинство же видело в Иве раскаявшегося человека, а на Соборе и должно руководиться мнением не отдельных лиц, а всех или, по крайней мере, большинства.

Для совершенного и окончательного удостоверения, что послание Ивы не было принято Халкидонским собором, отцы сличили послание к Марию Персу с его вероопределением. С непререкаемою ясностью открылось, что мнения, изложенные в послании отвергались отцами Халкидонского собора. Тогда единодушно послание Ивы было объявлено еретическим. «Все мы, – воскликнули отцы V Вселенского собора, – осуждаем послание; все мы анафематствуем оное; послание чуждо Собору, послание противно определениям, все послание еретическое, все богохульное. Кто его не анафематствует, тот еретик. Кто принимает послание, тот отвергает святых халкидонских отцов».

«Осуждаем и анафематствуем вместе со всеми другими еретиками и Феодора, который был епископом в Мопсуесте, и его нечестивые сочинения, и то, что нечестиво написал Феодорит против правой веры, против 12 глав св. Кирилла и против Ефесского собора и что написано им в защиту Нестория. Кроме того, анафематствуем и нечестивое послание, которое написал Ива к Марию, отвергающее, что Бог Слово, воплотившись от Святой Богородицы и Приснодевы Марии, сделался человеком, и порицающее святую память Кирилла, учившего православно, как еретика и как писавшего подобно, Аполлинарию, и обвиняющее Ефесский собор в том, что им низложен Несторий без суда и следствия, и защищающее Феодора и Нестория и их нечестивые учения и сочинения. Итак, анафематствуем вышеупомянутые «три главы», т.е. нечестивого Феодора с его непотребными сочинениями, и то, что нечестиво написал Феодорит, и нечестивое послание, которое приписывается Иве, и их защитников, и тех, которые писали или пишут в защиту их, или дерзают называть их православными, или вообще, защищая их, стараются защитить их нечестие именем святых отцов и святого Халкидонского собора».

Таким образом, Собор осудил лицо и сочинения Феодора Мопсуестского, Феодорита же и Иву не осудил, а анафематствовал только некоторые сочинения первого и послание второго.

Затем, «возжигая свет знания из божественного Писания и учения святых отцов», отцы Собора, кроме помянутого вероопределения, сочли необходимым изложить вкратце по пунктам проповедание истины и осуждение еретиков с их учением. Всех таких пунктов 14. В первых 11-и излагается сущность вероучения направленного против ересей, осужденных на предшествовавших Вселенских соборах; остальные пункты – 12, 13 и 14 – следующим образом излагают более подробные постановления относительно Феодора Мопсуестского, Феодорита и Ивы.

12-й) «Если кто защищает нечестивого Феодора Мопсуестского, говорившего, что иной есть Бог Слово и иной Христос, Который был обуреваем страстями душевными и вожделениями плотскими и отдалялся от более дурного мало-помалу и, таким образом, преуспевая в делах, улучшился и путем жизни стал непорочен; Который крестился, как простой человек, во имя Отца и Сына и Святого Духа и через крещение получил благодать Святого Духа и удостоился усыновления и по подобию царского изображения принимает поклонение в лице Бога Слова и после воскресения сделался неизменяем в помышлениях и совершенно безгрешным; и еще говорившего, что соединение Бога Слова со Христом совершилось такое же, о каком говорит апостол относительно мужа и жены: «Будете два в плоть едину» (Еф.5:31), и сверх других бесчисленных богохульств дерзнувшего сказать, что когда Господь по воскресении дунул на учеников и изрек: «Приимите Дух Свят» (Ин.20:22), то не дал им Святого Духа, а дунул только образно; утверждавшего также, что и исповедание Фомы по осязании рук и ребр Господа после воскресения «Господь мой и Бог мой» (Ин.20:28), сказано Фомой и не о Христе, но что, пораженный необычайностью воскресения, Фома прославил Бога, возбудившего Христа; и, что еще хуже, в своем будто бы толковании на «Деяния апостолов», сравнивавшего Христа с Платоном, Манихеем, Епикуром и Маркионом и говорившего, что как каждый из них, изобретя собственное учение, дал ученикам своим названия платоников, манихеев, епикурейцев и маркионитов, подобным же образом, когда Христос изобрел учение, его ученики стали называться христиане. Итак, если кто защищает Феодора и нечестивые его сочинения, в которых он излил как вышесказанные, так и другие неисчислимые богохульства против великого Бога и Спасителя Иисуса Христа, а не анафематствует его и нечестивые его сочинения, и всех, которые поддерживают или защищают его и говорят, что он изложил православно, и которые писали в защиту его и мудрствуют, или когда-нибудь мудрствовали подобно ему и до смерти остались в таком нечестии, да будет анафема».

13-й) «Если кто защищает нечестивые сочинения Феодорита, которые он написал против истинной веры и против Ефесского святого собора и св. Кирилла и двенадцати его глав, и все, что написал он в защиту нечестивых Феодора и Нестория и в защиту других, которые мудрствовали одинаково с Феодором и Несторием, защищая их и их нечестие, и по причине этого называя нечестивыми учителей Церкви, которые исповедуют ипостасное соединение Бога Слова (с плотию), а не анафематствуют упомянутые нечестивые сочинения, и тех, которые мудрствовали и мудрствуют подобно им, и всех, которые писали против правой веры и св. Кирилла и двенадцати его глав и умерли в таком нечестии, да будет анафема».

14-й) «Если кто защищает послание, написанное Ивой к Марию Пepcy еретику, отвергающее, что Бог Слово, воплотившись от Святой Богородицы и Приснодевы Марии, сделался человеком, а говорит, что от Нее родился человек, которого называем храмом, так что иной есть Бог Слово и иной человек, и клевещет на св. Кирилла, проповедавшего правую веру христианскую, будто он еретик и писал подобно нечестивому Аполлинарию, и кто обвиняет Ефесский собор, будто он без суда и следствия осудил Нестория, и кто двенадцать глав св. Кирилла называет (как тоже нечестивое послание) нечестивыми и противными правой вере, и кто защищает Феодора и Нестория и нечестивые их учения и сочинения; итак, если кто защищает упомянутое нечестивое послание, а не анафематствует его и защитников его и тех, которые говорят, что оно или часть его – правое, и тех, которые писали или пишут в защиту его или нечестия в нем и дерзают защищать его или заключающееся в нем нечестие именем святых отцов или святого Халкидонского собора и в этом пребывают до смерти, да будет анафема».

Вместе с делом о «трех главах» отцы Собора рассматривали вопрос о заблуждениях Оригена, знаменитого по своим дарованиям церковного учителя (III в.). Это было сделано во исполнение желания императора, выраженного им в обширнейшем послании к Мине, патриарху Константинопольскому. В этом послании, между прочим, находится следующий перечень еретических заблуждений Оригена, которые необходимо, по мнению императора, осудить:

1) Кто говорит или думает, что души человеческие предсуществовали, что они были прежде умами и святыми силами, наслаждались полнотою божественного созерцания, а затем обратились к худшему и через это охладели в любви к Богу, отчего и называются душами и в наказание посланы в тела, да будет анафема.

2) Кто говорит или думает, что душа Господа прежде существовала и соединяла с Богом Словом прежде воплощения и рождения Его от Девы, да будет анафема.

3) Кто говорит или думает, что сначала во чреве Святой Девы образовалось тело Господа нашего Иисуса Христа и затем с ним соединились Бог Слово и душа, существовавшие уже прежде, да будет анафема.

4) Кто говорит или думает, что Слово Божие уподоблялось всем небесным чинам, было для херувимов херувимом, для серафимов серафимом и уподоблялось всем вообще высшим силам, да будет анафема.

5) Кто говорит или думает, что тела человеческие в воскресении восстанут шарообразными и не исповедует, что мы восстанем в правильном виде, да будет анафема.

6) Кто говорит, что небо, солнце, луна, звезды, воды, которые выше небес, суть существа одушевленные и некоторые разумно-вещественные силы, да будет анафема.

7) Кто говорит или думает, что Господь Христос распнется в будущем веке за демонов, как и за людей, да будет анафема.

8) Кто говорит или думает, что могущество Бога ограничено или что Он создал столько, сколько мог обнять, да будет анафема.

9) Кто говорит или думает, что наказание демонов и нечестивых людей временно и что после некоторого времени оно будет иметь конец, или что будет восстановление демонов и нечестивых людей, да будет анафема.

10) Анафема и Оригену, прозванному адамантовым, изложившему это вместе с его нечестивым, непотребным и преступным учением, и всякому, кто держится этих мыслей, или защищает их, или каким-нибудь образом когда-либо осмелится повторять их.

Послание заключается следующим требованием: «Желая удалить всякий соблазн из святейшей Церкви, чтобы в ней не оставалось никакого порока, и последуя Божественному Писанию и писаниям святых отцов, отвергших как самого Оригена, так и его зловредное и нечестивое учение и праведно подвергших его и его учение анафеме, мы посылаем к твоему блаженству это наше послание, которым убедительно просим тебя собрать всех находящихся в сем царствующем городе святейших епископов и боголюбезнейших игуменов здешних честных монастырей и устроить так, чтобы все решительно анафематствовали упоминаемого выше нечестивого и богоборного Оригена, прозванного адамантовым, бывшего пресвитером святейшей Церкви Александрийской, и его зловредное и нечестивое учение и все приведенные ниже главы. А также просим тебя копии с того, что будет сделано твоим блаженством по этому поводу, послать ко всем святейшим епископам и игуменам честных монастырей, с тем чтобы и они собственною подписью анафематствовали Оригена и зловредное его учение со всеми, какие обнаружатся, еретиками».

Неизвестно, каким образом происходил на Соборе разбор и суд над лжеучением Оригена. Знаем только из 1-го правила VI Вселенского собора, что отцы V Вселенского собора «Феодора Мопсуестского и Оригена, и Дидима, и Евагрия, возобновивших еллинские басни, соборно предали проклятию и отринули».

В Восточной Церкви, еще до Собора склонившейся на осуждение «трех глав», V Вселенский собор не встретил себе противодействия. Не то видим в Церкви Западной, которая и до, и во время V Вселенского собора противилась осуждению «трех глав». Лишь спустя полстолетия, при деятельной поддержке самих римских пап, Собор 553 года в Константинополе был признан на Западе наравне с четырьмя предшествующими ему Вселенскими соборами.

Воспоминание V Вселенского Собора совершается Православною Церковью 25 июня.

Примечания:

[1] Добавление это введено было в Антиохии монофизитом Петром Фуллоном, самочинно провозгласившим себя архиепископом Антиохийским. Он учил, что Сын Божий страдал за нас по Божеству, а не по человечеству, а поэтому, вследствие единосущия лиц Св. Троицы, с Сыном страдали Бог Отец и Дух Святый. Это именно и означало отмеченное добавление к трисвятому в виде слов «распныйся за ны».

[2] В начале под главами разумелись те главы или параграфы, на которые делился указ Юстиниана: соответственно числу анафематствуемых лиц и глав в нем было три. Но вскоре первоначальный смысл выражения «три главы» потерялся, и главами стали звать Феодора, Феодорита и Иву.

[3] «Не должно отметать суд, пременять суждения древних отцов, которые собирались в Халкидоне. Не должен Собор, относительно которого не было никакого сомнения столь много лет, вдруг терять свое уважение; определения его не могут оставаться твердыми, если затронут хоть одну часть его и почтут достойною порицания. Все, что утверждено на этом Соборе, должно иметь постоянно твердость. Если кто захочет поколебать одно в Соборе, тот колеблет все его определения. Если в определениях веры этого Собора как бы некая вода сладкая истекала из уст прежних епископов, то каким образом возможно, чтобы из тех же самых уст по делу Ивы епископа истекла не вода сладкая, а горчайшая желчи? Напрасно нам стали бы говорить: отцы Халкидонские в вере хороши, но худо сделали, что приняли послание Ивы. Если одна часть соборной деятельности не одобряется кем-либо, грозит опасность, что будут не одобрять и весь Собор. Апостол сказал: «Мал квас все смешение квасит» (1Кор.5:6). Поэтому, если в целой массе определений святоотеческих откроется хотя небольшая доля кислой смеси, всю массу нужно будет признать вредною».

[4] «Что пользы вести борьбу уже с умершими или производить смуты в Церкви из-за таковых. Если человек, будучи еще в живых, обвинен и осужден, и, прежде чем успел заслужить разрешение, взят от мира сего, то относительно такого человека не может быть сделано разрешение никем. Если же кто обвинялся в чем-либо и потом получил разрешение, и в мире с Церковью отошел к Богу, такого суд человеческий не может уже осуждать».

[5] «Никто не может навязывать своего мнения другим, иначе мыслящим. Конечно, каждый может в видах утверждения веры излагать письменно, что он думает, однако же не с тем, чтобы написанное им заставлять принимать других. Сколь много святые и достославные учители трудились в проповедовании слова, которых Сам Господь через Духа мудрости и ведения призвал к научению верующих и к борьбе с еретиками, – но и они никогда не требовали подписи под своими книгами. Апостол говорил: «Пророки пусть говорят двое или трое, а прочие пусть рассуждают» (1Кор.14:29). Но он нигде не говорит: пусть подписываются или пусть вынуждаются к подписи. Он повелевает прилежно испытывать изреченное, чтобы по легковерию не впасть в заблуждение. Никто не принуждается сказанное кем-либо принимать наравне с изречениями Св. Писания, но предоставляется рассуждению каждого, что он примет, что отвергнет. Уже потому одному нет необходимости в подписи сказанного кем-либо, т. к. ведь этим отнимается возможность впоследствии мыслить иначе, хотя бы после истина и открылась во всем свете. Благочестивый исследователь отыскивает истину, но не спешит, чтобы отысканное им тотчас было принято другими, а еще сам готов согласиться с теми, кто лучше мыслит по данному вопросу».

[6] Диптихи – помянники, или поминанья. Наименование их заимствовано из дохристианской древности и указывает вообще на те предметы, которые складываются вдвое; собственно диптихами назывались две, соединенные вместе дощечки, покрытые с внутренней стороны воском, на котором и делались записи заостренным прутом – стилем; с наружной стороны дощечки покрывались различного рода рисунками. Церковь, приняв диптихи в богослужение, заменила наружные украшения светского характера священными изображениями. Полагают, что диптихи появились при богослужении в Церкви уже во времена апостолов; в IV веке они уже находятся во всеобщем употреблении. Диптихи имели несколько видов: 1) крещальные, в кои заносились сподобившиеся св. крещения; 2) диптихи живых, в коих записывались имена принадлежащих к известной церкви; 3) диптихи святых и 4) диптихи умерших. В последнего рода диптихи записывались прежде всего местные епископы и епископы иных епархий, отличавшиеся святостью жизни, затем вносились священники и миряне. Поминовение по диптихам при совершении Евхаристии почиталось особою честью, поэтому из диптиха всегда исключались имена тех лиц, относительно которых обнаруживались грехи или заблуждения, доселе бывшие неизвестными.

[7] Во дни Собора папа обратился к императору с особым сочинением Constitutum, где он высказывается против осуждения «трех глав».

[8] «Мы не должны думать, – говорит Феодор, – что от Девы родился Бог... Не Бог-Слово родился от Девы Марии, родился же от Марии Тот, Кто от семени Давидова (т. е. человек)».

[9] «Тотчас при самом зачатии в человеке Иисусе начал быть Бог Слово, ибо присутствовал в Нем не только во время вознесения на небо, но и при воскресении из мертвых, именно как воскрешающий Его. И не при воскресении только, но и при пригвождении ко кресту и при крещении, и после крещения, а равно и до крещения, при выполнении Им постановлений закона и при обвитии пеленами во время рождения; находился в Нем Бог Слово также, когда Он (человек Иисус) находился во чреве Матери с первого момента его зачатия».

[10] «Нужно полагать различие между храмом (человеком-Христом) и Тем, Кто вселился в храм (Богом Словом), – между Тем, Кто освобожден от уз смерти, и Тем, Кто освободил, – между Тем, Кто в страданиях стал совершенным, и Тем, Кто сделал совершенным, – между Тем, Кто «малым чим умален от ангел» и Тем, Кто умалил, – между Тем, Кто увенчан славой и честию, и Тем, Кто увенчал, – между Тем, Кому дела рук Божиих покорены, и Тем, Кто покорил (Пс.8:5–8)».

[11] «Выражение, – объяснял Феодор, – «возведен бысть Духом» (Мф.4:1) обозначает, что Христос, как человек, был руководим Духом, Им был направляем к должному; Им был научаем тому, чем следовало ... Бог Слово много возлюбил Его (человекa-Иисуса); пребывая в Нем, Бог-Слово даровал Ему бессмертную жизнь и, сделав Его невредимым бессмертным и неизмененным, возвел на небо».

[12] «Наконец, поздно и насилу умер злой человек. Ибо добрые и благодетельные люди переселяются туда прежде времени, а злые живут долго. А его несчастного (Кирилла) Правитель наших душ не оставил подобно другим более наслаждаться тем, что кажется увеселительным, но зная злобу сего мужа, ежедневно возраставшую и вредившую телу Церкви, отрезал как бы какую-нибудь язву и отъял поношение от сынов Израиля. Отшествие его обрадовало оставшихся в живых, но опечалило, быть может, умерших. Надобно позаботиться приказать обществу носильщиков умерших положить какой-нибудь величайший и тяжелейший камень на гробницу, чтобы он опять сюда не пришел и снова не стал доказывать нетвердые мнения. Я радуюсь и услаждаюсь, видя общество церковное освобожденным от такого рода заразы. Бог видит и не призрел: Он положил узду на его уста и удила на его губы и возвратил в землю, из которой он взят».

[13] «Опять, – пишет, между прочим, Феодорит из Ефеса, где в то время заседал III Вселенский собор, – безумствует Египет (т. е. св. Кирилл) против Бога, воюет с Моисеем и Аароном и слугами его (т. е. с Несторием и его сторонниками), и весьма большая часть Израиля соглашается с противниками. Здравомыслящим же (т. е. разделяющих еретичество Нестория), которые подъемлют добровольно труд за благочестие, чрезвычайно мало. Поругано достопочтенное благочестие».

Источник: Семь Вселенских Соборов. По руководству Четих-Миней Св. Димитрия Ростовского. / Сост.: Аверкий (Таушев). – М. СПб. 1996. 143 с.