III Вселенский собор
Третий Вселенский собор
Арианские волнения привели Церковь к волнениям несторианским – к спорам о лице Богочеловека, разрешенным Церковью на Третьем Вселенском соборе.
Ариане в подтверждение своих еретических воззрений ссылались на те изречения из Священного Писания Нового Завета, которые указывают на уничижительное состояние Господа нашего Иисуса Христа во дни Его спасительного мессианского служения роду человеческому в этих изречениях ариане видели доказательство справедливости своего богохульного утверждения, что Сын Божий ниже Отца, подчинен Ему. Защитники православного учения указывали еретикам, что, по Священному Писанию, уничижительное состояние Господа Иисуса относится не к Божественной, а исключительно к человеческой природе Христа Спасителя. Однако этот справедливый по существу ответ не исключал возможности и такого недоуменного вопроса: «Если Христос одно говорил и совершал как Бог, а другое как человек, то не должно ли отсюда заключать, что естества во Христе были разделены, что в едином лице Его действовали две сущности и две раздельные воли?» Разъяснение, что Божеская и человеческая природы во Христе Спасителе не разъединены, но находятся в соединении, вызывало новое недоумение: «если Христос есть Богочеловек, т. е. полный Бог и полный человек, то как же понимать те места святого Евангелия, в которых Сам Господь говорил о Себе уничижительно?» Блаженный Феодорит, приводя изречение Спасителя, что Он не знает о дне и часе Своего второго пришествия – «…о дни же том и часе никтоже весть, ни ангелы небеснии, токмо Отец Мой един» (Мф.24:36), сопровождает это изречение следующим вопросом, показывающим необходимость полного выяснения учения об отношениях двух естеств во Христе, которое бы устраняло всякие возражения и недоумения: «Почему Слово носит имя премудрости, как скоро подвержено немощи неведения?» – спрашивает блаженный отец.
Так арианство привело к новым недоумениям о лице Иисуса Христа, которые и вызвали несторианские споры. Правда, для решения их многое заключалось в писаниях святых отцов Церкви IV века, и ими бы можно вполне удовлетвориться. Но кичливый ум не хотел смириться пред великой тайной воплощения Сына Божия и не без основания утверждают, что едва ли бы в Церкви возникли новые волнения, если бы на поприще церковно-исторической жизни не появился Несторий.
Родина Нестория – сирийский город Кесария Германикийская на реке Евфрате, год рождения и родители его неизвестны. Св. Кирилл Александрийский свидетельствует только, что Несторий «вышел из грязи, и происхождение его было постыдно». Несколько лет своей молодости он провел в одном монастыре близ Антиохии и затем, уже по принятии священства, выдвинулся как хороший проповедник. Историки Церкви, Сократ и Маркелл, современники Нестория, отмечают красноречие последнего, причем первый говорит о нем, как человеке талантливом, но малообразованном. Жизнь Несторий вел строго монашескую и в то же время, как свидетельствует Сократ, был «тщеславен, вспыльчив и легкомыслен». Без сомнения, Несторий был человек гордый и самолюбивый, не желавший ни пред чем и ни пред кем преклоняться, эта гордость и стремление к известности, по обвинению некоторых, и заставляли Нестория прибегать к показной святости в жизни и высокопарному слогу в проповеди. В 428 году, как человек с выдающимся ораторским талантом, Несторий был избран императором Феодосием II (408–450 гг.) в константинопольские патриархи. Несторий при вступлении на кафедру проявил крайнюю нетерпимость, которая прозвучала во всенародном обращении к императору: «Дай мне, о царь, вселенную, очищенную от ересей, а я дам тебе небесное царствие, поборай мне против еретиков, а я буду поборать тебе против персов». (У Византии тогда была война с персами). В начальные годы патриаршества Нестория, благодаря именно ему, поднято было жестокое гонение на различных сектантов, доселе пользовавшихся в Константинополе некоторой терпимостью, их заключали в тюрьмы, подвергали изгнанию, отнятию имуществ, закрывали и разрушали их молитвенные дома. Из Константинополя это преследование всяких ересей и расколов распространилось и по другим частям империи, приводя местами к кровавым столкновениям. Но ревностный гонитель ересей неожиданно для своей паствы сам оказался еретиком.
Впрочем, не нужно думать, что Несторий был в полном смысле слова родоначальником еретического учения, связанного с его именем. Семена ереси встречаются на несколько десятков лет раньше – в сочинениях его учителя Феодора Мопсуетского и учителя самого Феодора – Диодора Тарсийского. Несторию, таким образом, принадлежит лишь дальнейшее развитие учения, а смелость и решительность в распространении и защите еретического мудрования объясняются высотой его положения. Первое выступление Нестория как проповедника и защитника несторианской ереси историк Сократ описывает следующим образом: «При Нестории был пресвитер Анастасий, приехавший вместе с ним из Антиохии; Несторий весьма уважал его и в делах пользовался его советами. Однажды, уча в церкви, этот Анастасий сказал: «Никто не должен называть Марию Богородицею, ибо Мария была человек, а от человека Богу родиться невозможно».
В церкви произошло смятение, Несторий начал защищать Анастасия, ему не хотелось, чтобы человек, им уважаемый, был обличен в нечестивом учении, отчасти для защиты Анастасия, отчасти (и несомненно главным образом) для распространения своих мыслей, Несторий стал постоянно проповедовать в церкви о том же предмете, открыто заявляя, что «Пресвятую Деву Марию не следует называть Богородицей, так как Она родила не Бога, а только человека, с которым помимо Нее соединилось Слово Божие, предвечно рожденное от Отца; человек Иисус, рожденный от Марии, был только обителью Божества и орудием нашего спасения; этот человек, чрез наитие Святого Духа, стал Христом, т. е. помазанником, и Слово Божие пребывало с ним в особом нравственном или относительном соединении», точнее «в соприкосновении» только, а не в соединении по естеству, как учит Православная Церковь. Обращаясь к разъяснению страданий и смерти Богочеловека, – как страдал Христос Спаситель и как Он умер, – Несторий пояснял: «Можно сказать – умер Сын Божий в несобственном смысле, ибо только человек Иисус умер и восстал; страдания Богочеловека возможны были только потому, что во Христе Божество было в разделении с человечеством». Что касается евангельских и апостольских изречений, где о Христе говорится «то в смысле уничижительном, то в смысле неизреченного превосходства», Несторий, утверждая раздельность естеств во Христе, учил, что «одни из этих изречений нужно относить ко Христу как исключительно к человеку, другие – как исключительно к Богу».
Заявление патриарха, что Пресвятую Деву должно называть не Богородицею, а «человекородицею», вызвало в Константинополе всеобщее негодование, потому что употребление слова Богородица освящено было богослужебным и отеческим Преданием[1], и, кроме того, Богоматерь была признаваема за особую покровительницу города. Видя это, Несторий предложил новое наименование Девы Марии «Христородица», а потом согласился на принятие и церковного наименования с оговорками в смысле своего еретического заблуждения. Но уже понятно было, что в данном случае дело шло не о словах, а о неизмеримо более важном, об основном догмате христианства – догмате воплощения Сына Божия. Против еретичествующего патриарха выступили с открытыми обличениями: Прокл, пресвитер Константинопольский, впоследствии епископ Кизический, а затем патриарх Константинополя, и адвокат Евсевий, впоследствии епископ Дорилейский. Несторий назначил Проклу проповедь в день Благовещения. Прокл, воспользовавшись этим, начал проповедовать имея, конечно, в виду Нестория, хотя и не называя его по имени, что Пресвятую Деву должно именовать Богородицею. Самое заглавие проповеди говорило об этом: «О вочеловечении Господа нашего Иисуса Христа, о том, что Святая Дева Мария есть Богородица, что родившийся от Нее есть Еммануил, Который есть вместе Бог и человек неслитно и непреложно». Евсевий же прервал однажды проповедь еретичествующего Нестория в кафедральном соборе таким громким восклицанием: «Ложь и богохульство! Воистину одно и то же Слово Божие и рождено Отцом в вечности, и воплотилось во времени от Девы для нашего спасения». Затем на воротах Константинополя усмотрен был прибитый свиток, (предполагают, что автор его тот же Евсевий), где Несторий обвинялся в возобновлении уже осужденной в III веке ереси Павла Самосатского; свиток заключал обвинение словами. «Анафема отделяющему Сына Божия от Сына Марии!»
Пользуясь покровительством императора, Несторий начал жестоко преследовать тех противников его еретического учения, каких он находил среди константинопольского клира и монастырей. Но дело Нестория, привлекшее к себе столь сильное внимание и возбудившее в столице столько горячих толков, естественно, получило огласку и за стенами Константинополя. «Из какого бы города, – пишет св. Кирилл Александрийский, – из какой бы веси не приходил кто, каждый спрашивает: Что это за говор всеобщий, что за новое учение распространяется по церквам?» С подобным вопросом пришли к самому Александрийскому патриарху (412–444 гг.) св. Кириллу некоторые монахи из египетских скитов: «Правду ли говорят, – спрашивали они святителя, – что нашлись где-то учителя, которые проповедуют, что Пресвятую Деву нельзя называть Богородицей?» Узнав, таким образом, от иноков, что в монастырях его епархии распространяются еретические проповеди Нестория, св. Кирилл выступил на защиту православного учения. Как выдающийся богослов своего времени, как человек решительный и твердый и, наконец, как епископ одной из важнейших кафедр Восточной Церкви, св. Кирилл занимал первенствующее положение в борьбе православных с несторианством.
Свою борьбу с Несторием св. Кирилл открыл посланием «к отшельникам», т. е. египетским монахам. В этом послании, не называя Нестория по имени, св. Кирилл осуждает учение последнего, доказывая путем богословских умозрений, основанных на учении Священного Писания, Предания апостольского и святоотеческого и учения Никейского символа, что Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек. «Из двух естеств, Божества и человечества, един Еммануил, един Господь Иисус Христос, един истинный Сын Бог и вместе человек, не человек обоготворенный, подобный тем, кои благодатию соделываются причастниками божественного естества, но истинный Бог, Который ради нашего спасения явился в человеческом образе». Если же Господь Иисус Христос есть истинный Бог и истинный человек, то Пресвятая Дева Мария, как родившая Богочеловека, есть воистину Богородица. Вместе с этим св. Кирилл обратился с особым рассуждением о Православной вере к императору Феодосию и с подобным же, но более обширным рассуждением к императрице Евдокии и сестре императора Пульхерии.
Узнав о действиях св. Кирилла и будучи осведомлен, что послание «К отшельникам» получило значительное распространение вне египетских скитов и дошло даже до Константинополя, Несторий пришел в беспокойство и стал негодовать на св. Кирилла Александрийского. Тогда сторонники Нестория написали два послания: одно против послания «К отшельникам», а другое под заглавием: «Против тех, кои в учении о соединении естеств во Христе или уничижают Божество Единородного или обоготворяют человечество» Об этом сделалось известно св. Кириллу через «достопочтенных» и заслуживающих доверия мужей.
Чтобы выяснить дело и не основываться на одних недоразумениях, св. Кирилл решил обратиться с посланием к Несторию. Здесь он указывает причины появления его послания «К отшельникам». Оно было не смущением в вере, а неприятием поучений Нестория, которые приходили к Кириллу из всех восточных церквей и, наконец, запрос папы Целестина с епископами из Рима, куда проникли слухи о новом учении, – все это заставило Кирилла прервать молчание. «Вместо того, чтобы поносить меня, – советует в заключение св. Кирилл Несторию, – лучше бы тебе исправить свои слова, дабы прекратить соблазн во Вселенской Церкви. Поверь, что лучшим средством в этом случае будет сказать соблазнившимся слово, назвать Святую Деву Богородицею, дабы мы и все другие могли в мире и единении совершать общественное богослужение». В ответ на это послание Несторий для объяснения между ним и патриархом Александрийским избирает пресвитера Лампона. Последнего он отправил с письмом от своего лица, заключительные строки письма гласили: «Опыт покажет, какой будет плод для нас от настойчивости благоговейнейшего пресвитера Лампона». Таким «плодом» было второе послание (так называемый «том» св. Кирилла) Несторию, представляющее собою возвышенное богословствование о догмате воплощения Слова Божия.
Трогательно заключение послания: «Пишу к тебе эти слова, побуждаемый любовию во Христе и, как брату, советую тебе и умоляю пред Богом и святыми ангелами Его одинаково с нами мыслить и учить, дабы сохранился мир церковный и чтобы союз единомыслия и любви пребыл неразрывным между священниками Божиими. Приветствуй братию, находящуюся при тебе; тебя приветствуют братия, находящиеся со мною». Несторий ответил и на второе послание св. Кирилла особым посланием, в котором, вместо сознания своих заблуждений и готовности исправить их, наоборот, отстаивает свое лжеучение и даже в словах, полных гордости и насмешки, укоряет и призывает к исправлению святого.
Видя всю бесполезность сношений с Несторием, св. Кирилл решает обратиться за содействием в Рим к папе (422 – 432 гг.) Целестину; хотя он раньше и находился в разрыве с Римским епископом (из-за своего дяди и предшественника по кафедре Феофила, отлученного от Церкви папой Иннокентием I несправедливо, по мнению св. Кирилла), но теперь, ввиду надвигавшегося общецерковного бедствия, примиряется. В послании к папе Целестину св. Кирилл обрисовывает истинное положение дел в Восточной Церкви, созданное Несторием, и отсюда объясняет и свое обращение к папе и свои действия по отношению к Несторию. «Признаюсь, – пишет св. Кирилл, – я соборною грамотою хотел довести до его (Нестория) сведения, что мы не можем входить в общение с тем, кто так говорит и мыслит; но прежде чем решиться на такой разрыв сношений, я заблагорассудил наперед сделать сношение с твоим благочестием: благоволи письменно изложить свое мнение о том, должно ли нам еще иметь общение с ним». В подтверждение своих слов об еретичестве Нестория св. Кирилл посылает папе беседы, говоренные Несторием в церкви, сделав предварительно их перевод.
Папа Целестин осудил Нестория на поместном Римском соборе 430 года, и ответ его св. Кириллу был в высшей степени благоприятен для последнего. Папа огорчился «нечестным» учением Нестория и находит для себя утешение в благочестии Кирилла. Становясь на почву христианского терпения, папа по отношению к Несторию считает за лучшее такое решение: сначала должно подать Несторию голос предостережения и только после этого, в случае его упорства, «нужно отсечь больной член, от которого страдает не он один, а поедается все тело Церкви». Папа уполномочивает св. Кирилла объявить Несторию от своего имени и от имени его, папы, чтобы Несторий, под страхом низложения и отлучения, в десятидневный срок отрекся от своего заблуждения и обратился к вере, содержимой Римом, Александрией и всей Вселенской Церковью.
Между тем Несторий, воспользовавшись одним недоуменным случаем канонического характера, обратился к папе Целестину тоже с посланием. Объяснив повод, вынудивший его обратиться к Римскому епископу, Несторий переходит к объяснению догматических волнений, возникших в Восточной Церкви, здесь он недобросовестным образом излагает учение святого Кирилла о воплощении Слова Божия, приписывая Александрийскому епископу чуждые ему мысли; опровергая Кирилла, Несторий излагает свое учение. Не получая ответа от папы, Несторий обращается к нему со вторым, подобным первому посланием. Наконец приходит ответ от папы, в котором последний, призывая Нестория к исправлению в его нечестии, объявляет ему, что доказательством такого исправления должно служить воссоединение с Церковью всех, отлученных Несторием за несогласие с ним.
Для изъявления раскаяния Несторию, как и ранее в послании св. Кириллу, папа назначает десятидневный срок. В то же время Целестин обратился с обширным посланием к клиру и народу константинопольскому и с менее обширными – к Ювеналию, епископу Иерусалимскому, Флавиану Филиппийскому, Руфу Фессалоникийскому и Иоанну Антиохийскому, воспитывавшемуся с Несторием в одном монастыре близ Антиохии, в этих посланиях папа обличал Нестория, сообщая о том осуждении, какое предстоит последнему в случае его упорства. И св. Кирилл также писал некоторым восточным епископам, излагая сущность спора между ним и Несторием. От престарелого Акакия Берийского, Иоанна Антиохийского и других он получил ответы, в них не одобрялось развиваемое Несторием учение, но вместе с тем находилась просьба не доводить дело до открытого разрыва.
После соглашения с Римом св. Кирилл препроводил полученное от папы послание к Несторию с посланием от имени Александрийского собора, в котором от Нестория требовалось письменное, с клятвою, отречение от его заблуждения. Послание это заканчивалось знаменитыми в истории несторианства анафематизмами, числом двенадцать, излагающими спорные пункты между св. Кириллом и Несторием по вопросу о воплощении Сына Божия.
Анафематизмы эти следующие:
1) «Кто не исповедует Еммануила истинным Богом и посему Святую Деву Богородицею, так как Она по плоти родила Слово, сущее от Бога, ставшее плотию, да будет анафема.
2) Кто не исповедует, что Слово, сущее от Бога Отца, соединилось с плотию ипостасно и что посему Христос един с Своею плотию, т. е. один и тот же есть Бог и вместе человек, анафема.
3) Кто во едином Христе, после соединения естеств, разделяет лица, соединяя их только союзом достоинства, т. е. в воле или силе, а не союзом, состоящим в единении естеств, анафема.
4) Кто изречения евангельских и апостольских книг, употребляемые святыми о Христе или Им Самим о Себе, относит раздельно к двум лицам (ипостасям) и одни из них прилагает к человеку, которого представляет отличным от Слова Божия, а другие, как богоприличные, к одному только Слову Бога Отца, анафема.
5) Кто дерзает называть Христа человеком богоносным, а не Богом истинным как Сына единого с Отцом по естеству, так как Слово стало плотию и приблизилось к нам, восприяв нашу плоть и кровь (Евр.2:14), анафема.
6) Кто дерзает говорить, что Слово Бога Отца есть Бог или Владыка Христа, а не исповедует Его же Самого Богом и вместе человеком, так как, по писаниям: «Слово стало плотию» (Ин.1:14), анафема.
7) Кто говорит, что Иисус, как человек, был орудием действий Бога Слова и окружен славою Единородного, как существующий отдельно от Него, анафема.
8) Кто дерзает говорить, что воспринятому Богом человеку должно поклоняться с Богом Словом, должно Его прославлять вместе с Ним и вместе называть Богом, как одного в другом, а не чтить Еммануила единым поклонением, и не воссылает Ему единого славословия, так как Слово стало плотию, анафема.
9) Кто говорит, что единый Господь Иисус Христос прославлен Духом в том смысле, что пользовался через Него как бы чуждою силою и от Него получил силу побеждать нечестивых духов и совершать в людях божественные знамения, а не почитает Его собственным Его Духом, через Которого Он совершил чудеса, анафема.
10) Кто говорит, что первосвященником и ходатаем нашим был не Сам Бог Слово, когда стало плотию и подобным нам человеком, а как бы другой некто, отличный от Него, человек, происшедший от жены, или кто говорит, что Он принес Себя в приношение и за Самого себя, а не за нас только Себя, анафема.
11) Кто не исповедует плоть Господа животворящею и собственно принадлежащею Самому Слову Бога Отца, но принадлежащею как бы другому кому, отличному от Него и соединенному с Ним по достоинству, т. е. приобретшему только Божественное в себе обитание, и не исповедует плоть Его животворящею, так как Она стала собственною Слову, могущему все оживотворить, анафема.
12) Кто не исповедует Бога Слова пострадавшим плотию, распятым плотию, принявшим смерть плотию и, наконец, ставшим первородным из мертвых, так как Он есть жизнь и животворящий, как Бог, анафема.
Патриарх Антиохийский Иоанн, друг Нестория, советовал последнему подчиниться и принять слово Богородица. Несторий торжественно заявил, что он готов признать наименование Богородица, поскольку рожденный от Девы человек Иисус соединен был с Богом Словом. Но против анафематизмов св. Кирилла он восстал со всею решительностью; в особом сочинении Несторий по пунктам, тоже в числе двенадцати, представил свои опровержения анафематизмов; здесь, по недостатку богословских познаний, Несторий высказал явно еретические мнения, что оттолкнуло от него и некоторых из его сторонников.
Во время этого обмена посланиями св. Кирилла Александрийского, Нестория и папы Целестина между собою, несторианские волнения глубоко затронули верующих, которые разделились на две стороны: одни держались учения, признанного затем на III Вселенском соборе православным, другие же стояли за несторианскую ересь. К первым принадлежали те поместные церкви, члены коих в IV веке являлись поборниками Никейского символа. Во дни ожесточенных арианских волнений главным противником этой ереси была Александрийская церковь, руководимая своим архиепископом Афанасием. И теперь при несторианских спорах главным защитником православия, как видим, был св. Кирилл, патриарх Александрийский. Отцы Египетской церкви заявляли на III Вселенском соборе: «От епископов Египетских требовать отчета в Православной вере излишнее дело. Ибо всякому очевидно, что мы следуем вере святейшего Кирилла»
Таких отцов, примыкавших к св. Кириллу, было на III Вселенском соборе пятьдесят. Церковь Римская и теперь, как ранее во времена арианских волнений, присоединяется к церкви Александрийской. То же самое должно сказать о Фессалонике, Македонии, Иллирике и Иерусалиме. Наконец, во дни арианства ревностными защитниками православия были монахи, и во время несторианских движений монахи, начиная с Константинополя, повсюду, держась православия, относятся к несторианству как к ненавистному и богохульному учению.
Относительно же сторонников Нестория замечается подобное же явление: за него боролись те же страны и церкви, которые боролись за арианство. Антиохия Сирийская – гнездо арианства, была тем же самым и по отношению к несторианству. Все вожди несторианского движения вышли отсюда. Иоанн, архиепископ Антиохийский, объявляя себя другом Нестория и поименовывая при этом наиболее видных епископов своего округа, замечает о них, что они тоже относятся к Несторию «с любовью» и считают его дело «своим собственным делом». Ранее из Константинополя «раскидывались тенета для уловления приверженцев (арианскому) нечестию». Несторий из Константинополя тоже с успехом приобретал себе сторонников и пользовался среди некоторых такою любовью, что даже после его изгнания, последовавшего за соборным осуждением, народ по кончине его преемника по кафедре Константинопольской Максимиана восклицал: «Да будет Несторий снова епископом в столице!» Сторону Нестория держат епископы Ираклийский, многие сирийские, азийские и понтийские, вообще, можно сказать, что Азия склонилась к несторианской ереси, как ранее склонилась к арианской.
Отмеченное различие православных и несториан в воззрениях на догмат воплощения или, точнее, на соединение естеств во Иисусе Христе коренилось в различном решении ими основного вопроса об отношении веры к знанию. Защитники православного учения против несториан примыкают здесь к воззрениям св. Афанасия Александрийского, св. Василия Великого и св. Григория Богослова, – что в исследовании вопросов веры разуму должен быть положен предел, ибо вера выше разума. «Зачем, – спрашивает св. Кирилл – мне заботливо исследовать Писание, а не мудрствовать в простоте сердца согласно с ним?»
Касаясь святейшей и величайшей тайны нашего спасения – тайны воплощения Слова Божия, тот же святой отец замечает: «Прими благоволение Отца, даровавшего нам собственного Сына. Не исследуй, прошу, этого дела. Оно не поддается разуму языческой мудрости и обыкновенному пониманию – чуждо того и другого». «Какая необходимость предлагать всем эти вопросы (о воплощении), столь утонченные и сокровенные? Не больше ли бы пользы принесли мы людям изъяснением нравственного учения, когда мы еще неспособны с надлежащею верностью проникать в догматическое учение?» Подобных мыслей держался и папа Целестин. В изысканиях о вере папа призывает к чрезвычайной осторожности: «Надобно более бояться и не высокомудрствовать, углубляясь в изыскания; не должно, как сказано, исследовать предметов высших себя». Относительно же истины воплощения Слова Божия папа запрещает какие бы то ни было исследования разума: «Пусть устранится вопрос о рождении (Христа), который всякий истинно верующий должен решить в простоте сердца, ибо кто осмелится испытать Бога?»
Другой видный защитник православия и приверженец св. Кирилла Феодот, епископ Анкирский, призывает разум к молчанию при виде истины воплощения Христова. «Не спрашивай меня об образе чудес Божиих, ибо скажу тебе: чудеса показывают только, что совершилось, а знать образ совершения я предоставлю Богу. Не задавай вопроса: каким образом Бог пребывает Богом и делается человеком? Верь чуду и не испытывай умом совершившееся». Не таких воззрений, но совершенно обратных, держались несториане: они силились постигнуть величие Божие способом человеческого исследования.
Видя себя осужденным Римом и Александрией, Несторий единственным выходом из своего затруднительного положения считал созвание Вселенского собора для рассмотрения спорного вопроса. Того же желали и некоторые из защитников православия. Поэтому в ноябре 430 года император Феодосий II от себя и от имени западного императора издал повеление о созыве Собора в Ефесе, в городе, где Божия Матерь в последние годы Своей жизни имела местопребывание. Временем открытия Собора назначалась ближайшая Пятидесятница. Каждый из митрополитов должен был взять с собою на предстоящий Собор такое число епископов, какое находил необходимым, сообразуясь с нуждами митрополии, чтобы на месте оставалось необходимое число епископов для исполнения архипастырских обязанностей. Наблюдение за «благоприличием» или ходом дел на Соборе, без права вмешательства в исследования членов собора о догматах, указом императорским поручено было придворному сановнику Кандидиану.
С совершенно противоположными воззрениями и намерениями съехались в Ефес епископы еретичествующие и епископы православные. Несторий и его единомышленники созыв Собора поняли как позволение произвести «новый пересмотр церковного учения»; св. Кирилл и его сторонники, напротив, понимали, что вопрос о воплощении Сына Божия есть дело веры, а не разума. Несторий прибыл в Ефес вскоре после Пасхи (19 апреля) с 16 епископами и со своим другом вельможей Иринеем. Св. Кирилл Александрийский явился на Собор с 50 епископами, множеством мирян и монахов, имея при этом полномочия от папы Целестина. Около 40 епископов было у Мемнона, митрополита Ефесского. От Африканской церкви не было ни одного представителя вследствие нашествия вандалов, лишь Каприол, епископ Карфагенский, написал послание, прося отцов Собора не вводить никакого новшества. Папа Целестин в качестве представителей и своих и «всего собора западного» отправил на Собор в Ефес двух епископов и одного пресвитера с наказом им руководствоваться суждением Кирилла Александрийского. Представители папы, однако, не поспели к началу собора. Тем не менее собралось около 200 епископов. Кандидиан, следуя данной ему императором инструкции, распорядился, чтобы все монахи и пришлые миряне оставили Ефес и чтобы ни один епископ ни в коем случае не покидал город, пока не окончатся заседания.
Между тем друг Нестория Иоанн Антиохийский с епископами своего округа все еще не являлся вследствие затруднения созвать епископов, не могших выехать раньше окончания пасхальной недели, отчасти вследствие смятения в его городе, вызванного недостатком провизии и, главным образом, вследствие плохого состояния дорог по причине дождей.
Так прошло шестнадцать дней за срок, назначенный императорским указом для открытия Собора. Св. Кирилл, принявший председательство на Соборе, решил открыть его, не дожидаясь Иоанна Антиохийского. Св. Кирилл действовал так, ревнуя о славе Богоматери, во исполнение точного требования императорского указа рассмотреть дело без всякого промедления и после извещения двух сирийских епископов, посланных вперед Иоанном, которые доложили: «Господин епископ Иоанн повелел сказать вашему благочестию – делайте свое дело». Нестория и единомышленных с ним епископов трижды через особую депутацию приглашали на Собор: первый раз перед самым открытием Собора, а второй и третий после открытия. Первая депутация получила от Нестория двусмысленный ответ: «Посмотрю и, если мне нужно будет прийти, приду». Вторая и третья депутации не были даже допущены до Нестория.
22 июня 431 года под председательством Александрийского патриарха Кирилла в главном храме Ефеса открылся Собор не менее 160-ти епископов, главным образом из Александрии, Иерусалима, Палестины и Иллирика; 68 епископов, сторонников Нестория, заявили протест против открытия Собора до прибытия Иоанна Антиохийского; этот протест поддерживал и чиновник императора Кандидиан. Но когда он явился, отцы попросили его по прочтении им царского указа о правах и обязанностях Собора удалиться. При разрешении вопросов, поднятых несторианством, отцы за руководственное начало взяли учение символа Никейского, который не раз прочитывался на Соборе, причем отцы постановили хранить Никейский символ в совершенной целости: «Святой собор определил не позволять никому произносить, писать, или слагать иную веру, кроме определенной святыми отцами, сошедшимися в Никее».
С прочтения Никейского символа и открылось первое заседание отцов III Вселенского собора; за ним следовало чтение второго послания св. Кирилла к Несторию, встреченное общими знаками одобрения за его согласие с Никейским символом. Прочитано было письмо Нестория в ответ св. Кириллу, причем отцы произнесли анафему как автору письма, так и его учению. Среди других, читанных на первом заседании Собора, документов оглашено было и третье послание св. Кирилла Несторию, содержащее так называемые «анафематизмы»; оно тоже с одобрением было принято Собором. Затем, по предложению св. Кирилла, постановили расспросить некоторых епископов и о беседах Нестория; сообщения епископов, которым пришлось иметь разговор с Несторием в Ефесе, не оставляли сомнения что Несторий богохульно мыслит о божественном достоинстве Искупителя.
Для более тщательного выяснения православного учения о соединении естеств во Христе Спасителе заслушан был особый свод изречений чтимых всею Церковью отцов: св. Петра, епископа Александрийского, св. Афанасия Великого, Юлия, папы Римского, св. Феликса, папы Римского, Феофила, епископа Александрийского, св. Киприана Карфагенского, Амвросия, епископа Медиоланского, Григория Нисского, Аттика, епископа Константинопольского, Амфилохия, епископа Иконийского.
Потом отцы Собора нашли нужным с этими извлечениями из сочинений отцов сопоставить извлечения из сочинений Нестория, последние вызвали всеобщее неодобрение.
Решив спорный вопрос о соединении естеств во Христе в том смысле, что «два естества – Божеское и человеческое – соединены во Христе нераздельно и неслиянно», отцы III Вселенского собора в том же первом заседании решили и вопрос о низложении Нестория, составив следующий приговор: «Так как нечестивейший Несторий сверх прочего не захотел повиноваться нашему приглашению и не принял посланных от нас святейших и благочестивейших епископов, то мы вынужденными нашлись исследовать нечестивое его учение. Открывши же, частию из его писем, частию из других сочинений, частию из бесед, которые он недавно имел в сей митрополии (т. е. Ефесе) и которые подтверждены свидетелями, что он и мыслит, и проповедует нечестиво, мы вынуждены были, на основании канонов и послания святейшего отца и сослужителя нашего Целестина, епископа Римского, произнести против него, хотя не без горьких слез, следующее определение: Господь наш Иисус Христос, на Которого он изрыгает хулы, устами сего святейшего Собора определяет: лишить его епископского сана и отлучить его от общения церковного».
Приговор на другой день объявлен был Несторию в такой форме: «Святой Собор, собранный благодатию Божией по повелению благочестивейших и христолюбивейших наших императоров в митрополии Ефесе, Несторию, новому Иуде. Знай, что ты, за нечестивые твои проповеди и противление канонам, в 22 день текущего месяца июня, на основании церковных правил, низложен святым Собором и лишен церковной степени». Этот приговор подписали более 200 епископов. И хотя епископов на Соборе было только около 160, но многие из присутствовавших имели право подписываться за отсутствующих.
По осуждении Нестория Собор уведомил об этом Константинополь особым посланием, адресованным Константинопольским клирикам и экономам Константинопольской церкви; составлено и послано было от лица Собора и донесение императору, где с изложением хода соборных заседаний находилась просьба, чтобы император повелел истребить в Церкви все учение Несториево, книги его, где они найдутся, – сжечь и всем, кто осмелится последовать учению Нестория, пригрозить гневом императорского величия. Вслед за этим посланием к императору поступило донесение от Нестория, где содержались обвинения на Собор, св. Кирилла, и где Несторий оправдывает свое отношение к порицаемому им Собору. Между тем 27 июня прибыл в Ефес Иоанн Антиохийский с 14 восточными епископами. От православных епископов Иоанну была послана навстречу особая депутация для склонения его на сторону уже состоявшегося решения Собора, но Иоанн депутации не принял. На другой день Иоанн составил свой Собор, на котором присутствовало не более 43 епископов. Собор этот, известный под печальным наименованием «Отступнический», низложил св. Кирилла Александрийского и Мемнона, епископа Ефесского как «зараженных неизлечимою болезнью»; прочих же епископов, единомысленных Кириллу, отлучил лишь oт общения, пока они в знак раскаяния не произнесут осуждения на «еретические» анафематизмы Кирилла Александрийского. Об определении своего Собора Иоанн и его сочлены отправили донесения императору, императрицам, клиру, народу и сенату Константинопольскому. Во всех этих посланиях Иоанн доказывает правоту своих действий и обвиняет Кирилла.
Узнав о деяниях Иоанна, Кирилл и Мемнон снова пригласили собратий епископов на Собор для обвинения Иоанна в незаконных действиях, так как Иоанн не пригласил на свой собор обвиненных епископов. На Собор прибыли 10 июля и замедлившие в пути легаты Римского папы. Ознакомившись с деятельностью Собора под председательством св. Кирилла, они встали на сторону православных. Собор трижды приглашал Иоанна Антиохийского на свои заседания, чтобы он доказал справедливость своего обвинения на Кирилла, но Иоанн отказался, почему Собор Вселенский решил отсечь Иоанна и его сторонников от церковного общения и дать знать об этом императорам.
Так, в Ефесе образовались две враждебные стороны епископов, угрожавшие одна другой и отлучавшие друг друга. Чтобы выяснить истинное положение дела перед императором, которому оно было представлено в неблагоприятном свете для православных Кандидианом, державшим сторону еретичествующих, православные епископы послали императору просьбу: отозвать Кандидиана и позволить пятерым из них лично явиться ко двору. К этому письму присоединены были «Деяния Собора», просмотренные св. Кириллом. Но Кандидиан закрыл все пути к Константинополю, чтобы послание не дошло по назначению. Тогда отцы Собора вручили нищему послание епископам и монахам Константинополя с изображением хода соборных дел и стеснений, претерпеваемых православными в Ефесе. Нищий пронес письмо в Константинополь на палке. По получении послания в столице началось сильное возбуждение, главным образом в монастырях: обитатели последних с пением антифонов отправились ко дворцу императора. Среди иноков самым выдающимся был преп. Далмат. В течение сорока восьми лет он пребывал безвыходно в затворе, не покидая его даже тогда, когда сам император просил его участвовать в торжественных крестных ходах по случаю землетрясения. Божественный голос свыше повелел теперь преподобному покинуть затвор. Преп. Далмат и другие были допущены к императору. Великий подвижник показал ему послание из Ефеса, изложил жалобы православных и спросил: не лучше ли присоединиться к одному нечестивцу, чем к множеству епископов, рассеянных по вселенной и представленных своими собратьями в Ефесе? «Соучастники Нестория, – говорил преподобный, – во множестве приходят (в Константинополь) и уходят невозбранно, а православные епископы в стеснении». Тронутый посланием Феодосий дал обещание вызвать в Константинополь доверенных от Собора. Император действительно вскоре сдержал свое обещание, и епископы, представляющие православную сторону, прояснили императору и вообще всем в Константинополе создавшееся в Ефесе положение, так что дело приближалось к окончательному решению в пользу православия и св. Кирилла.
Но в это время прибыл в Константинополь имеющий большие связи при дворе сторонник и друг Нестория и Иоанна вельможа Ириней. Он добился пересмотра дела. И в результате св. Кирилл и его собратья епископы были обвинены как делавшие все «самовластно и противозаконно, и потому (они) подлежат отлучению от Церкви и другим наказаниям». Уже приготовлен был указ для подписи императору, и лишь прибытие домашнего секретаря Кирилла Иоанна, сумевшего восстановить поруганную правду, разрушило козни Иринея настолько, что мнения сановников, пересматривавших дело, разделились. Император, очевидно потерявшийся среди этих взаимных обвинений и донесений, решил для умиротворения спорящих низложить Нестория, св. Кирилла и Мемнона. С таким указом он и послал в Ефес комита Иоанна, назначенного на место Кандидиана, с поручением сделать то, что он признает полезным относительно веры. Иоанн ничего не мог сделать в Ефесе по причине царившего там величайшего смятения; взаимное ожесточение сторон было так сильно, что Иоанн не добился примирения. Он заключил под стражу cв. Кирилла, Мемнона и Нестория и донес императору о безуспешности своей миссии.
Наконец император, склоняясь к общим просьбам, устроил в Халкидоне совещание из 16 епископов, прибывших сюда из Ефеса, по 8 от соперничавших сторон. На совещании этом, в присутствии императора, отцам православного Собора открылась возможность доказать истинность постановлений последнего и свою правоту. Благодаря этому еще до роспуска совещания в Ефесе было получено предписание освободить с восстановлением в прежних правах св. Кирилла и Мемнона; Несторий же «увольнялся в место своего прежнего пребывания, то есть в Антиохию, откуда прибыл на престол Константинопольский».
По прошествии некоторого времени епископы, заседавшие в Халкидоне, переведены были в Константинополь; затем православным епископам повелено было избрать преемника Нестория, был избран и рукоположен Максимиан, инок отшельнического и нечестолюбивого характера. Относительно же Нестория вышел следующий декрет к Исидору Преторианиту, префекту и консулу: «Хотя известно, что мы занимаемся делами общественными, однако же к не меньшей заботливости с нашей стороны относится утверждение кафолической веры; охранением веры мы надеемся служить благу общественному. Посему, когда Несторий, бывший пастырь кафолической Церкви, а теперь изменник вере, вдался в такое страшное злочестие, необходимо, чтобы он подвергся суду нашей светлости и получил наказание, достойное его поведения, за то, что отвержением законов досточтимой Церкви сделался виновником ужасной ереси, и как он повредил веру тех, которых склонил к участию в измене, то и должен принять на себя вину чужой измены. Посему ты, по своей власти и с свойственным тебе правом, да повелишь упомянутого Нестория за оказанное им нечестие подвергнуть всегдашнему изгнанию в Петру (город в Аравии), а все имение его передать Константинопольской церкви для умножения сокровищ того священнейшего места, таинства которого он нарушил. Ибо таким образом в душах людей сохранится благоговение к святейшей вере и, при утверждении благочестия, процветет благоденствие нашей империи».
Прочим епископам повелено было возвратиться в свои страны и города. Св. Кирилл прибыл в Александрию 30 октября, где был с величайшим восторгом и честью принят своею паствою. Несторий же из Петры через некоторое время попал в отдаленный египетский оазис Ибис; здесь он был взят в плен кочевниками, отпущенный ими, вскоре умер в совершенной безвестности от старости и изнурения. На последователей Нестория было воздвигнуто жестокое гонение; уцелевшие от него бежали в Персию, где в течение долгого времени пользовались особым покровительством государства.
Так разрешились к торжеству православия бурные прения, поднятые Несторием и взволновавшие весь христианский мир. Но, к великому сожалению, это торжество не было внутренним примирением враждующих сторон. Епископы во главе с Иоанном Антиохийским отбыв из Ефеса, составили на пути, в Тарсе, а потом и в Антиохии, Собор, на котором решили опротестовать низложение Нестория; причем было подтверждено состоявшееся в Ефесе определение о низложении св. Кирилла. Только непреклонная воля императора, чтобы «споры были прекращены и водворился мир Господень», остановила раздоры; конец же вражде положила впоследствии деятельность того же св. Кирилла, этого великого борца за правую веру и мудрого ревнителя церковного мира.
Воспоминание III Вселенского собора совершается Православною церковью 9 сентября.
Примечания:
[1] Свидетельства об употреблении наименования Богородица с ранних пор встречаются в церкви Александрийской (у Оригена, еп. Александра и св. Афанасия Великого), в Кесарии Каппадокийской (у св. Василия Великого), в Кесарии Палестинской (у Евсевия Кесарийского) и в самом Константинополе (у св. Григория Богослова).
Источник: Семь Вселенских Соборов. По руководству Четих-Миней Св. Димитрия Ростовского. / Сост.: Аверкий (Таушев). – М. СПб. 1996. 143 с.
